Особенно,... 
131 
Капитан уже нацелился съездить в "Олимпию" с целью поправить свое ослабленное курением и нервной работой здоровье и даже соблазнил составить себе компанию человек пять таких же страдальцев, но тут на Васильевском обнаружили мелко расфасованный в полиэтиленовую тару труп некоего неработающего гражданина, и вся сформированная капитаном группа начинающих бодибилдеров во главе, разумеется, с самим Ярцевым отбыла к месту происшествия. Супругу расфасованного гражданина замели прямо у нее на дому с большим ножом в руке. В отличие от своего покойного супруга, свежеиспеченная вдова работала. На мясокомбинате. Там она получала зарплату, которую ее благоверный исправно находил, куда бы она ее ни запрятала, и не менее исправно пропивал до копейки.
Увидев на пороге кухни людей в погонах, эта дама бросила в раковину окровавленную тряпку, которой до этого отмывала стены и пол, и сказала: "Явились? Ладно, поехали. Теперь можно и отдохнуть". Ярцев почему-то не сомневался, что она говорила совершенно искренне.
Так или иначе, когда Ярцев наконец освободился, был уже час ночи, и его группа физкультурников распалась. Капитан немного постоял посреди кабинета, вопросительно глядя на телефон и раздумывая, стоит ли ему звонить домой. Решив, что не стоит, поскольку теперь все равно ничего не оставалось, как отправиться спать, отложив визит в "Олимпию" на утро, он вышел на улицу и поймал такси.
Таксист, увидев форму, вполне откровенно скривился, но Ярцев успокоил его, сказав, что едет не по службе, а домой, и при этом вполне платежеспособен.
"Продавец скорости" немного повеселел и даже не стал особенно артачиться, когда Ярцев попросил его настроить рацию на милицейскую волну. Зачем ему это понадобилось, капитан и сам представлял не вполне, но через минуту он уже слушал переговоры милицейских патрулей, время от времени давая любопытному таксисту пояснения – там, где это позволяла служебная этика.
Еще через минуту он услышал, что в каком-то подвале идет интенсивная перестрелка. Они с таксистом, не сговариваясь, уважительно хмыкнули, но тут центральная повторила адрес, и капитан взвился, будто его ткнули шилом в зад: стреляли в "Олимпии". Судя по всему, тренировка была в самом разгаре, и капитан был готов кусать локти от досады, поскольку опоздал к началу занятий.
Таксист даже не пикнул, разворачивая машину, и всю дорогу гнал так, что они прибыли на место через три с половиной минуты после того, как Ярцев услышал по радио сообщение о перестрелке. Пролетая мимо "Пулковской", они увидели милицейский УАЗ с поднятым капотом, вокруг которого топтались унылые фигуры с автоматами и в бронежилетах.
– Срочная поломка, – недобро ржанул таксист. – А тут пешком, между прочим, полтора шага.
– Пешком нельзя, – сказал Ярцев, устало щурясь в поисках нужного номера дома. – На фуражке мигалка не держится. Ты не лети так, – добавил он. – Мы, похоже, первые, а я, блин, пистолет в сейфе оставил.
Водитель покосился на него, как на идиота, и резко снизил скорость. Ярцев тут же разглядел искомый номер дома и даже указатель на стене, оповещавший всех, кто умел читать, что вход в ФОК "Олимпия" находится во дворе – в том самом дворе, из которого только что выскочили и с ревом ушли в сторону Москвы две иномарки.
– Тю-тю, – с облегчением сказал таксист. – Опоздали.
– Вот хрен тебе – опоздали, – ответил Ярцев.
На углу, прямо по фонарем, стоял еще один автомобиль, в который торопливо, но все равно как-то очень медленно грузились пассажиры. Ярцева поразило то, что на одном из них не было ничего, кроме красных "семейных" трусов с совершенно идиотской золотой каймой.
– Заблокируй его, – приказал он таксисту.
Таксист разразился тоскливой матерной тирадой, но послушно увеличил скорость и, свернув в междворовый проезд, резко затормозил, остановив свою потрепанную "Волгу" в каком-нибудь сантиметре от переднего бампера иномарки. Ярцев ожидал, что он немедленно нырнет под баранку и скорчится там, но водитель с лязгом выхватил из-под сиденья монтировку и выпрыгнул из машины едва ли не раньше капитана.
– Не двигаться! Милиция! – особым "ментовским" голосом закричал Ярцев.
Очень крупный и очень плечистый мужчина лет тридцати, который в это время помогал человеку в трусах грузиться на заднее сиденье, резко выпрямился и навел на капитана спортивный пистолет. Ярцев отметил это боковым зрением, но все его внимание было приковано к раздетому человеку. Теперь он видел, что ошибся: кроме трусов, на человеке была еще и рубашка, но ошибка была вполне простительной, поскольку рубашка была тугим узлом завязана у него на бедре и уже успела изменить цвет с первоначального белого на буровато-красный.
131 
