Особенно,... 
47 
Еще несколько шрамов было у Ахиллеса на груди. Самый ужасный и не слишком старый выглядел как неровная розовая линия. Он начинался над левым соском и спускался вниз, пересекая ребра и исчезая под легкой простыней, которой Ахиллес небрежно накрылся до пояса. Пальцы Кэт пробежались вдоль этого шрама, скользнув по груди, по ребрам... Ее рука продолжала двигаться когда Ахиллес застонал.
Катрина нахмурилась. Глаза Ахиллеса были закрыты и он еще не вышел из-под воздействия гипноза.
– Ты совершенно расслаблен. Ты по-прежнему в своей бухте.
Тут Кэт прикусила губу. Наверное, ей не следует спрашивать... наверняка не следует. «Ну а почему бы и нет, черт побери? Он ведь не мой женатый пациент. Видит бог, это может быть только к лучшему для него...»
Кэт едва слышно откашлялась и тихо спросила, продолжая касаться шрама кончиками пальцев:
– Что ты сейчас чувствуешь, Ахиллес?
– Твое прикосновение, – тут же ответил он.
– Тебе это нравится?
– Да.
– Это твоя бухта, Ахиллес. Твое особенное место.
Сердце Катрины билось все быстрее, но голос оставался таким же тихим и спокойным:
– В своей бухте ты можешь получить все, чего только пожелаешь. Скажи мне, Ахиллес, чего тебе хочется?
– Я хочу, чтобы ты продолжала касаться меня.
Глава 12
Слова Ахиллеса породили в теле Катрины такой жар, словно она только что основательно хлебнула двадцатилетнего чистого солодового виски. Она почувствовала, как повлажнело между ногами, и усилием воли заставила себя крепко сдвинуть бедра в поисках облегчения. Впрочем, толку в этом не было никакого, она ведь нуждалась в совсем другом облегчении. Взгляд Кэт скользнул вдоль тела Ахиллеса, к выпуклости, которая все отчетливее и отчетливее проступала под простыней.
Может ли она это сделать? Может ли она заняться с ним любовью, продолжая держать Ахиллеса в состоянии гипнотического сна?
«Это неэтичный поступок!» – прикрикнул на Кэт внутренний контролер. К счастью, Кэт прекрасно умела затыкать ему рот. К тому же по-настоящему она должна была задать себе совсем другой вопрос: сумеет ли она удержать Ахиллеса под гипнозом, в достаточно спокойном состоянии, чтобы им не завладел берсеркер? А Кэт совсем не была уверена, что сможет поддерживать в Ахиллесе спокойствие – и при этом заниматься с ним безумной, жаркой любовью...
Ну... может быть, это не будет такая уж безумная и жаркая любовь. В конце концов, между полным воздержанием и безумной страстью существует весьма много разных уровней... например, уровень нежной любви. И возможно, Кэт удастся найти что-то подходящее...
Она снова протянула к нему руку. На этот раз ее пальцы ласково скользнули по груди Ахиллеса, по твердому животу... И забрались под простыню. Катрина не прикоснулась к его мужской плоти, однако Ахиллес задрожал и резко, судорожно вздохнул, почти застонал.
– Ты все еще в своей бухте... расслаблен... тебе тепло... спокойно... – тихо заговорила Кэт все тем же гипнотическим тоном, хотя ей и было чертовски трудно его поддерживать, потому что она сама уже дышала чересчур неровно. – Что еще ты видишь, кроме моря, кораллов, песка?
– Тебя, – ответил он.
К счастью, его низкий голос прозвучал все так же расслабленно, сонно... и невероятно сексуально.
– Да, – быстро сказала Кэт прежде чем успела передумать и вернуться к скучному профессионализму, быть может пожалев, что ее профессия – не древнейшая, – Да я здесь. Что я делаю?
– Лежишь рядом со мной, – сказал Ахиллес.
И прежде чем она успела задать ему следующий вопрос, добавил:
– В тебе нет страха, и ты прикасаешься ко мне.
– Ахиллес, там, где ты находишься, вообще нет страха... нет гнева... нет боли.
Внезапно Катрине захотелось расплакаться. Сколько времени прошло с тех пор, когда к нему в последний раз прикасались без страха? Поддавшись порыву, она легла на кровать лицом к Ахиллесу. Ее голова опустилась на его плечо, а рука – на его грудь.
– Мои руки – твое спасение, – чуть слышно произнесла она, – Ими руководит твое желание. Чего ты же лаешь, Ахиллес?
– Тебя.
Вот оно. Это единственное слово подстегнуло ее, освободило.
– Значит, ты будешь обладать мной, – сказала она.
Медленно, медленно она продвигала руку, пока не коснулась его твердого копья. Ахиллес застонал, когда она погладила его длинную, толстую плоть.
47 
