67 
— Может быть, сводные брат и сестра? — предложила она.
Он выразительно поднял бровь, и Белла поморщилась — она знала провинциальные нравы. Хотя такое родство вполне возможно, в него никто не поверит.
— Сожалею, что эта идея вам не нравится, но если вы хотите ехать со мной, я не вижу другого варианта. Любая необычность будет привлекать внимание, а значит, больше вероятности, что вас узнают. И, простите меня за грубость, вы сами говорите, что не боитесь потерять репутацию.
Белла застыла, но это правда — ей уже нечего терять. А значит, она никому не годится в жены. Все ее красивые мечты улетучились, и это еще больше укрепило ее решимость погубить Огастуса, как он погубил ее.
— Прекрасно, — пожала она плечами, стараясь не показать ни малейшего намека на боль.
— Тогда могу я называть вас Беллой?
Он слегка склонил голову.
— Пожалуй, это допустимо… Нет, нельзя, — тут же возразила она. — Мое имя может способствовать тому, что меня узнают.
— Да, может. Действительно вполне разумно, — признал он. — Как тогда мне обращаться к вам?
— Традиционно: «жена» или «миссис Роуз».
— Если мы должны обращаться друг к другу так официально, то вы должны быть чопорной молодой женой. — Он неторопливо окинул ее взглядом. — Ваше платье соответствует этой роли, а ваша живость — нет. Пожалуй, нужны очки. — Белла вздрогнула, потому что очки были частью Беллоны. — С простыми стеклами, разумеется, — пояснил он.
— Где я найду такие? — пришлось ей спросить.
— Я раздобуду их для вас. И конечно, кольцо.
Чем дальше, тем хуже.
— От езды у меня разболелась голова, — солгала она. — Может быть, поговорим позже?
Он, конечно, согласился, и Белла осталась наедине со своим несчастьем. Отвернувшись к окну, она старалась убедить себя, что рядом никого нет.
— Итак, что у вас за дело в Лондоне, сэр? — наконец заговорила Белла. — Оно касается корабля?
— Груза. Оно не займет много времени.
— А ваш корабль? «Черный лебедь»? Разве вы там не нужны?
— Шхуна в доке. Чистят днище, — пояснил он.
И она стала расспрашивать его о кораблях и о море.
А немного позже Белла осознала, что рассказывает ему о себе, но осмотрительно, и об Оксфордшире — о местной природе, о сельском хозяйстве и промышленности. Она призналась, что была плохой ученицей.
— Больше интересовались, как бы ускользнуть и встретиться с молодым человеком в дальнем углу имения, — заметил он.
— Но не раньше, чем мне исполнилось пятнадцать, уверяю вас, сэр. До того я просто мечтала на уроках.
— Мечтали встретиться с молодым человеком в дальнем углу имения.
— Нет. Я мечтала встречаться с молодыми людьми на приемах, на балах, на праздниках. Конечно, в Лондоне и, конечно, при дворе. — Она улыбнулась девичьему легкомыслию. — И конечно, мечтала, чтобы все мною восхищались.
— Как много из ваших мечтаний сбылось?
Торн старался не вспугнуть ее воспоминания, ему хотелось узнать о Белле Барстоу все.
— Несколько сбылось. В шестнадцать я начала посещать местные праздники, а зимой 1760 года приехала в Лондон.
— Когда Георг Второй еще был жив?
— Да. Я была представлена ему.
У Торна было такое ощущение, словно она расцветает у него на глазах — превращается в цветок, но не из бутона, а из чертополоха. И не в розу, а во что-то более вызывающее — пожалуй, в мак, яркий и танцующий на ветру. Ее судьба должна быть такой, а не тем тусклым существованием, которое она ведет сейчас.
— Почему вы так смотрите на меня? — встревожилась Белла.
Он рискнул коснуться того, что его очень интересовало.
— Вы когда-нибудь посещали маскарады?
— Почему вы спрашиваете?
Она снова покраснела, и весьма очаровательно.
— Просто любопытно.
— Тогда да, несколько раз.
— Они вам нравятся?
— Да, — все же ответила Белла, хотя ее напугал и поворот их разговора, и его интерес.
— Какой ваш любимый костюм?
— А ваш? — задала она ему встречный вопрос.
Он подумал о домотканом наряде пастуха, но сказал:
— Пирата. А ваш?
— Средневековой королевы.
— Не слишком ли вы молоды для такой роли?
— Все бывают молоды, даже королевы.
— Верно. Давайте вернемся к нашим планам. Кто самые видные люди в западной части Оксфордшира?
Торн слушал, но рассеянно. Помня ее юную, но созревшую фигуру, он представлял себе шестнадцатилетнюю Беллу Барстоу, веселящуюся на приемах, праздниках и балах, одетую на маскараде молодой королевой. Фигура и отказ Беллы подчиниться запугиваниям и послужили причиной ее неприятностей в «Черной крысе».
67 
