23 
Служанка сделала реверанс и поспешно убежала. Белла, хотя у нее и не было намерения убегать, смотрела на дверь с таким же страхом, что и служанка. Она проникла в дом дворянина — если быть точной, герцога. И что еще хуже, она собиралась вторгнуться в избранное общество самых высокопоставленных аристократов.
От этой мысли Белла содрогнулась.
Леди Фаулер получила записку от служанки, напуганной тем, что герцог должен устроить у себя Олимпийскую пирушку, ежегодный безнравственный бал-маскарад для лондонской элиты. Слуг заставят одеться в непристойные одежды, что же ей делать? — спрашивала служанка.
Леди Фаулер увидела в этом прежде всего возможность разузнать самые страшные секреты тех, кто управляет страной и пишет ее законы. Для этого служанка должна была провести в дом одну из соратниц леди Фаулер — но кого? В итоге выбор пал на Беллу — или, вернее, на Беллону Флинт. Белла успешно осуществила свой первоначальный план и стала Беллоной Флинт — некрасивой угрюмой девушкой со сходящимися на переносице бровями и маленькой бородавкой на носу. Она сняла небольшой домик недалеко от леди Фаулер и проводила все свои дни в ее доме, копируя послания и по возможности оказывая всяческие услуги. Однако через пять месяцев Белла начала освобождаться от увлеченности этой леди, ее окружением и ее работой.
Леди Фаулер, несчастная женщина, получила от мужа прискорбную болезнь, подорвавшую ее здоровье; теперь она была почти прикована к кровати и, возможно, тронулась рассудком. Ее послания переросли в скандальные призывы, а теперь она затеяла опасную игру, провозглашая гневные, обличительные тирады на политические темы. Многие из ее стаи разочаровались в ней, но они были робкими птичками, не способными протестовать. Белла робкой не была, но не знала, что делать, и подумывала, не уехать ли.
Сейчас, стоя перед дверью, ведущей к опасности, она жалела, что еще не сделала этого. Но раз уж так получилось, ей хотелось взять верх над сестрами Драммонд.
Эти недавно прибывшие ирландские сестры были птицами совсем другого полета. Хелена и Оливия Драммонд имели клюв и когти и были полны идей для демонстративных выступлений. Они уже организовали шумный протест у дома мадам Корнели, где проходил один из венецианских маскарадов. Прочитав записку служанки они немедленно ухватились за идею проникнуть на пирушку и решили, что туда отправится Оливия.
Белла настолько встревожилась из-за того, что они могли сотворить, что вызвалась взяться за эту задачу, совершенно забыв, каким человеком была Беллона Флинт. Оливия и Хелена, обе вызывающе красивые, подняли Беллу на смех, усомнившись в ее способности вести себя соответствующим образом. Разгорелся горячий спор, и в конце концов Белла пустила в ход козырную карту — опыт участия в светских маскарадах.
Прибыв к леди Фаулер, Белла рассказала историю Беллоны Флинт, придерживаясь как можно ближе своей собственной, умолчав только о похищении и добавив несколько лет к своему возрасту: Беллона была из семьи джентри, но с ней обошлись жестоко, когда она отказалась выйти замуж за отвратительного человека, которого выбрал для нее отец; ее спасло скромное наследство, полученное от пожилой родственницы.
Таким образом, теперь она смогла совершенно правдиво заявить, что побывала на двух светских маскарадах — один раз как Бетси, молочница, а другой — в образе королевы Элеоноры Кастильской. Она знала, как вести себя — как играть свою роль и как разговаривать с другими, и леди Фаулер присудила победу ей.
Чего не знала Белла, так это того, что на Олимпийские пирушки все являются в античных нарядах. Политики носят тоги, а военные — греческие или римские доспехи. Замужние леди одеваются богинями, а незамужним положено изображать полураздетых нимф.
Если бы Белла об этом знала, то, возможно, никогда бы не добивалась этой роли, но, получив ее, она не нашла в себе мужества отказаться и теперь не могла позволить себе оробеть. Для уверенности она поправила свой абсолютно черный парик и скрывающую лицо маску — никто никогда не узнает ее в этом ужасающем виде.
По традиции нарядом нимфы было только легкое платье без рукавов, но Белла надела под него сорочку, отрезав, правда, рукава. Никогда прежде Белла не выставляла на всеобщее обозрение оголенные до плеч руки — и голые ноги тоже.
Она хотела надеть чулки, но было понятно, что с изящными греческими сандалиями ничего из этого не получится.
23 
