Особенно,... 
181 
Открыв шкаф, Нора указывает ему на телевизор и видеомагнитофон:
— Есть все, что угодно, чтоб возбудить тебя.
Арт вставляет кассету.
— Сядь.
— Мне и так прекрасно, спасибо.
— Я сказал — сядь.
— О, еще и принуждение. — Нора опускается на диван. — Ну что, теперь счастлив? Возбудился?
— Смотри.
Она иронически усмехается, когда начинается запись, но усмешка с ее лица сползает, когда на экране появляется молодой священник. Он сидит на металлическом складном стуле за металлическим столом. Внизу высвечивается рамка с датой и временем съемок.
— Кто это? — спрашивает Нора.
— Отец Эстебан Ривера. Приходской священник Адана.
Нора слышит за кадром голос Арта, задающего вопросы.
И сердце у нее, пока она слушает, бьется все реже и реже.
— Двадцать четвертое мая тысяча девятьсот девяносто четвертого года, вы помните, где вы тогда были?
— Да.
— Вы совершали обряд крещения, правильно?
— Да.
— В своей церкви в Тихуане.
— Да.
— Взгляните на этот документ.
Нора видит руку, подталкивающую листок бумаги через стол к священнику. Тот берет листок, смотрит и снова кладет на стол.
— Вы узнаете его?
— Да.
— Что это?
— Запись о крещении.
— Адан Варрера записан тут как крестный отец. Вы видите?
— Да.
— Это ваш почерк, верно?
— Да.
— Вы записали Адана Барреру крестным отцом и указали, что он присутствовал на крещении, правильно?
— Я это сделал, да.
— Но ведь это неправда, так?
У Норы дыхание перехватило в долгую паузу перед ответом Риверы.
— Да, неправда.
Она чувствует, как к горлу подкатывает тошнота.
— Вы солгали?
— Да. И мне стыдно.
— Кто попросил вас сказать, будто Адан был там?
— Адан и попросил.
— Это ведь его подпись тут?
— Да.
— Когда он в действительности поставил ее?
— За неделю до обряда.
Нора нагибается, утыкается лицом в руки, лежащие на коленях.
— А вам известно, где был Адан в тот день?
— Нет.
— Но нам-то известно, верно? — обращается Арт к Норе. Поднявшись, он вынимает кассету и снова засовывает себе в карман.
— Что ж, мисс Хейден, счастливого Нового года!
Нора не поднимает головы.
Новый год. Арт просыпается под говор телевизора с дикого похмелья.
Видно, оставил этот чертов телевизор включенным, думает он. Вырубает его и идет в ванную, где принимает пару таблеток аспирина, запив их огромным количеством воды. Потом направляется на кухню и включает кофеварку.
Пока кофе варится, Арт, выйдя в коридор, забирает газету. Несет и газету и кофе в комнату и садится. За окном ясный зимний день, и ему видна гавань Сан-Диего всего в нескольких кварталах отсюда, а за ней — Мексика.
Скатертью дорога, год 1994-й, думает он. Поганый выдался год.
Пусть 1995-й будет лучше.
Еще больше гостей явилось на встречу мертвых вчера ночью. Старые, постоянные, а теперь еще и отец Хуан. Скошенный перекрестным огнем, который вызвал я, пытаясь установить мир в войне, которую сам же и заварил. Парада прихватил с собой и других. Сосунков. Двух малолетних хулиганов, мальчишек из моего же бывшего баррио.
Все они явились проводить старый год.
Веселая компашка.
Арт проглядывает первую страницу газеты и без особого интереса отмечает, что договор НАФТА вступает в силу с сегодняшнего дня.
Что ж, мои поздравления всем, думает он. Расцветет свободная торговля. Вырастут сразу, точно грибы, заводы у границы, и мексиканские рабочие за гроши станут изготавливать для нас кроссовки, модную одежду, и холодильники, и всякие удобные электрические приборы для дома по ценам, которые нам по карману.
Все мы станем толстыми и счастливыми, и что такое один убитый священник в сравнении с этим?
Что ж, я рад, что все вы получили свой договор, заключает Арт.
Но только я уж точно его не подписывал.
Часть четвертая
Дорога на Энсенаду
10
Золотой Запад
Все federales говорят,
Что арестуют его хоть сейчас,
А оставляют его на свободе так долго
181 
