IV. Урок д’Артаньяна

На следующее утро Раулю не удалось разыскать д’Артаньяна. Он застал лишь одного Планше. Планше очень ему обрадовался и расточал похвалы военной выправке Рауля в выражениях, от которых ничуть не отдавало лавкой.

Но, возвращаясь на другой день из Венсена во главе пятидесяти драгун, которые были поручены ему принцем, Рауль увидел на площади Бодуайе человека, который, задрав голову, рассматривал дом, как рассматривают лошадь, собираясь ее купить. Человек этот, в сюртуке, застегнутом, как мундир, на все пуговицы, в маленькой шляпе, с длинной шпагой, обернулся сразу, как только услышал конский топот.

Это был д’Артаньян.

Заложив руки за спину, он начал рассматривать драгун и не пропустил ни одного солдата, ни одной перевязи, ни одного копыта. Рауль ехал сбоку отряда, д’Артаньян заметил его последним.

— Эге, черт возьми! — закричал он.

— Неужели я не ошибаюсь? — сказал Рауль, осаживая лошадь.

— Не ошибаешься! — отвечал отставной мушкетер. — Здравствуй!

Рауль с радостью пожал руку старому приятелю.

— Имей в виду, Рауль, — сказал д’Артаньян, — вторая лошадь в пятом ряду потеряет подкову прежде, чем вы доберетесь до моста Мари. В подкове на передней ноге осталось всего два гвоздя.

— Подождите меня, — сказал Рауль, — я пойду с вами.

— Ты бросишь отряд?

— Меня заменит корнет.

— Пойдем обедать?

— С удовольствием.

— Так слезай на землю или вели подать мне коня.

— Я предпочел бы пройтись.

Рауль тотчас договорился с корнетом, который занял его место, потом спешился, отдал поводья солдату и весело взял под руку д’Артаньяна, который смотрел на его действия с одобрением знатока.

— Ты прямо из Венсена? — спросил он.

— Да, сударь.

— А что кардинал?

— Очень плох, говорят даже, что умер.

Д’Артаньян пренебрежительно пожал плечами, желая показать, что смерть кардинала ничуть не огорчает его, и спросил:

— Ты хорош с Фуке?

— С Фуке? — повторил Рауль. — Я его не знаю.

— Тем хуже. Новый король всегда избирает новых любимцев.

— Но король милостив ко мне.

— Я говорю тебе не о короне, — возразил д’Артаньян, — а о короле… Теперь, когда кардинал умер, королем стал Фуке. Надо быть в ладах с Фуке, если ты не хочешь прозябать всю жизнь, как я… Впрочем, у тебя есть и другие покровители, к величайшему твоему счастью.

— Во-первых, принц…

— Старо, старо, друг мой!

— Далее, граф де Ла Фер.

— Атос? Это другое дело… Если ты хочешь служить в Англии, то не найдешь лучшего покровителя. Скажу тебе без хвастовства, что я и сам имею некоторый вес при дворе Карла Второго. Вот это король!

— Вот как! — сказал Рауль с простодушным любопытством.

— Да, настоящий король; он веселится, это правда, но, когда нужно, он умеет и сражаться, умеет и ценить людей. Атос хорош с Карлом Вторым. Поезжай-ка в Англию, брось этих взяточников, которые одинаково воруют и французскими руками, и итальянскими пальцами. Брось этого плаксу Людовика Четырнадцатого, который повторит царствование Франциска Второго^[*]. Знаешь ты историю, Рауль?

— Знаю, шевалье.

— Так ты знаешь, что у Франциска Второго всегда болели уши?

— Нет, я этого не знал.

— А у Карла Четвертого всегда болела голова?

— А!

— А у Генриха Третьего — живот?

Рауль рассмеялся.

— Ну, любезный друг мой, а у Людовика Четырнадцатого всегда болит сердце; жаль смотреть, как он вздыхает с утра до вечера и за целый день ни разу не скажет: «Черт возьми!» или чего-нибудь бодрящего в этом роде.

  141