104 
— Дорогой мой, это было зеркало, в которое смотрится сам король.
— Но король на полтора фута ниже.
— Не знаю уж, как это все у них делается; думаю, что они, конечно, льстят королю, но зеркало даже для меня было чрезмерно большим. Правда, оно было составлено из девяти венецианских зеркал — три по горизонтали и столько же по вертикали.
— О, друг мой, какими поразительными словами вы пользуетесь! И где-то вы их набрались?
— На Бель-Иле, друг мой, на Бель-Иле. Там я слышал их, когда Арамис давал указания архитектору.
— Очень хорошо, но вернемся к нашему зеркалу.
— Так вот этот славный Вольер…
— Мольер.
— Да, вы правы… Мольер. Теперь-то я уж не спутаю этого. Так вот, этот славный Мольер принялся расчерчивать мелом зеркало, нанося на него линии, соответствующие очертаниям моих рук и плеч, и он при этом все время повторял правило, которое я нашел замечательным: «Необходимо, чтобы платье не стесняло того, кто его носит», — говорил он.
— Да, это великолепное правило, но — увы! — оно не всегда применяется в жизни.
— Вот потому-то я и нашел его еще более поразительным, когда Мольер стал развивать его.
— Так он, стало быть, развивал его?
— Черт возьми, и как!
— Послушаем, как же.
— «Может статься, — говорил он, — что вы, оказавшись в затруднительном положении, не пожелаете скинуть с себя одежду».
— Это верно, — согласился д’Артаньян.
— «Например…» — продолжал господин Вольер.
— Мольер!
— Да, да, господин Мольер! «Например, — продолжал господин Мольер, — вы столкнетесь с необходимостью обнажить шпагу в тот момент, когда ваше парадное платье будет на вас. Как вы поступите в этом случае?»
«Я сброшу с себя все лишнее», — ответил я.
«Нет, зачем же?» — возразил он.
«Как же так?»
«Я утверждаю, что платье должно сидеть до того ловко, чтобы не стеснять ваших движений, даже если вам придется обнажить шпагу».
«Так вот оно что!»
«Займите оборонительную позицию», — продолжал он. Я сделал такой замечательный выпад, что вылетело два оконных стекла.
«Пустяки, пустяки, — сказал он, — оставайтесь, пожалуйста, в таком положении, как сейчас». Левую руку я поднял вверх и изящно выгнул, так что манжет свисал вниз, а кисть легла сводом, тогда как правая рука была выброшена вперед всего лишь наполовину и защищала грудь кистью, а талию — локтем.
— Да, — одобрил д’Артаньян, — это и есть настоящая оборонительная позиция, позиция, можно сказать, классическая.
— Вот именно, друг мой, — вы нашли подходящее слово. В это время Вольер…
— Мольер!
— Послушайте, д’Артаньян, я, знаете ли, предпочел бы называть его тем, другим, именем… как он там еще называется?
— Покленом.
— Уж лучше пусть он будет Покленом.
— А почему вы рассчитываете запомнить это имя скорее, чем первое?
— Понимаете ли… его зовут Покленом, не так ли?
— Да.
— Ну так я вспомню госпожу Кокнар.
— Отлично.
— Я заменю Кок на Пок и нар на лен, и вместо Кокнар у меня выйдет Поклен.
— Чудесно! — вскричал д’Артаньян, ошеломленный словами Портоса. — Но продолжайте, друг мой, я с восхищением слушаю вас.
— Итак, этот Коклен начертил на зеркале мою руку.
— Простите, но его имя Поклен.
— А я как сказал?
— Вы сказали Коклен.
— Да, вы правы. Так вот, Поклен рисовал на зеркале мою руку; на это ушло, однако, немало времени… он довольно долго смотрел на меня. Я и в самом деле был просто великолепен.
«А вас это не утомляет?» — спросил он меня. «Слегка, — сказал я в ответ, чуть-чуть сгибая колени. — Однако я могу простоять таким образом еще час или больше». — «Нет, нет, я никоим образом не допущу этого! У нас найдутся услужливые ребята, которые сочтут своим долгом поддержать ваши руки, как во время оно поддерживали руки пророков, когда они обращались с мольбой к господу». «Отлично», — ответил я. «Но вы не сочтете подобную помощь унизительной для себя?» «О нет, мой милый, — сказал я ему в ответ, — полагаю, что позволить себя поддерживать и позволить снять с себя мерку — это вещи очень и очень различные».
— Ваше рассуждение чрезвычайно глубокомысленно.
— После этого, — продолжал Портос, — он подал знак; подошли двое подмастерьев; один стал поддерживать мне левую руку, тогда как другой, с бесконечной предупредительностью, сделал то же самое с правой.
104 
