Особенно,... 
39 
Как это несвоевременно! Изабелла все еще празднует свой брак с Эммануилом, и если Фердинанд с Изабеллой неожиданно отправятся к Хуану, их отъезд может вызвать беспокойство и всякие нежелательные толки.
Фердинанд шел к покоям Изабеллы, размышляя о том, как лучше сообщить ей печальную новость. При виде мужа она улыбнулась, король почувствовал внезапный прилив нежности к ней. Она выглядела немного постаревшей; на лице прибавилось еще несколько морщинок, вызванных отъездом Хуаны, а затем Изабеллы. Когда Фердинанд закончил хлопоты, связанные с браком старшей дочери, у него появилось время для проявления нежных чувств к жене. «Она добрая, хорошая, преданная мать, – думал он, – и если иногда неправильно ведет себя по отношению к детям, то это из-за чрезмерной любви к ним».
Он решил умолчать о письме докторов и показать ей только письмо Маргариты. Тогда она не так сильно разволнуется.
– Известия из Саламанки, – сообщил он. Лицо королевы озарилось радостью.
– Я слышала, что народ устроил им такой прием, какого редко кто удостаивался прежде, – промолвила она.
– Да-да, это правда, – ответил Фердинанд, – но вот…
– Но – что?.. – воскликнула королева, и в ее глазах появилась тревога.
– Хуан немного нездоров. Я получил письмо от Маргариты. Бедное дитя пишет совершенно не так, как положено уравновешенной даме.
– Покажи мне письмо.
Фердинанд вручил ей письмо, и пока Изабелла читала, обнимал ее за плечи.
– Видишь, это просто приступ истерии со стороны Маргариты. Если тебе интересно мое мнение, скажу, что женитьба нашего Хуана на такой веселой и полной жизни девушке несколько утомила его. И он нуждается в отдыхе и покое.
– Лихорадка! – воскликнула королева. – Интересно, что это означает?
– Перевозбуждение. Излишнее волнение… Изабелла, я вижу, ты взволнована. Я немедленно отправлюсь в Саламанку. Ты останешься здесь, чтобы попрощаться с Изабеллой и Эммануилом. Напишу из Саламанки, чтобы вас успокоить.
Изабелла обдумывала слова мужа.
– Знаю, – продолжал Фердинанд, – что если я туда не поеду, ты будешь по-прежнему беспокоиться. Если же мы отправимся в Саламанку вдвоем, это породит самые нелепые слухи, которые немедленно расползутся по всей стране.
– Ты прав, Фердинанд. Пожалуйста, как можно скорее поезжай в Саламанку. И напиши мне… как только увидишься с ним.
Фердинанд с большой нежностью поцеловал жену, как не целовал ее уже долгое время. Он очень любил Изабеллу, особенно когда перед ним была не властная королева, а покорная жена.
* * *
Саламанка встретила Фердинанда тишиной. Казалось, университетский город погрузился в траур.
Казалось, даже не надо было смотреть на докторов, чтобы почувствовать их тревогу.
– Как себя чувствует мой сын? – сразу осведомился он.
– Ваше Величество, с тех пор как мы вам написали, лихорадка не только не ослабла, но стала еще сильнее.
– Я немедленно пойду к больному.
У постели Хуана он увидел Маргариту и еще несколько рыдающих женщин, а выражение лиц мужчин было настолько скорбным, что королю показалось – сын доживает последние часы.
Фердинанд испытующе посмотрел на слуг, и гнев вытеснил его страх. Как они только осмеливаются думать, что Хуан умрет?! Он не может умереть. Хуан – наследник объединенной Испании, а если не будет наследника мужского пола, возникнут сложности с Арагоном – они не потерпят правителя-женщину. До рождения Хуана у них с Изабеллой были только дочери. И теперь после всех их надежд и планов Хуан умрет? Нет – это невозможно!
Бледная и осунувшаяся, Маргарита держала себя в руках и выглядела спокойной. Фердинанд почувствовал расположение к невестке. Однако безжизненное лицо Хуана испугало короля.
Он встал на колени подле кровати и взял больного за руку.
– Сын мой, что это за дурные известия я услышал? Хуан слабо улыбнулся ему и произнес:
– О, отец, вот ты и приехал. А мама здесь?
– Нет. Для чего ей приезжать, когда у тебя легкое недомогание. Сейчас она в Валенсии-де-Алькантара, провожает твою сестру Изабеллу в Португалию.
– Мне так хотелось бы с ней увидеться, – еле слышно проговорил Хуан.
– Ну, вы скоро увидитесь.
– Думаю, ей очень скоро придется приехать, отец.
– Но зачем? – сердито спросил Фердинанд.
– Не надо на меня гневаться, отец, но я чувствую, что смерть неумолимо приближается ко мне.
– Какая чушь! Маргарита, ведь это чушь, не так ли?
39 
