Особенно,... 
112 
— Ты помнишь, — сказала она чуть погодя, — как я причесывала тебе волосы, подняла их вверх, а потом приколола гребень и мантилью, что мне Педро подарил?
— Да, бабушка. Я всегда буду это помнить. Я часто делаю такую прическу и ношу гребень и мантилью.
Она откинулась на подушки, и взгляд у нее стал озадаченный.
— Педро был бы не прочь взглянуть на свою внучку, — пробормотала она. Но я знаю, что это было не то, о чем она собиралась мне сказать.
Мы с Меллиорой сидели вдвоем в моей гостиной.
Как похоже на прежние дни, на те дни, когда мы жили в доме священника. Мы обе это чувствовали и потому снова становились ближе друг другу.
— Это время ожидания, Меллиора, — сказала я. — Жизнь скоро изменится.
Она кивнула, сделав стежок иголкой, — она шила Карлиону рубашку и выглядела такой женственной и хрупкой за этой работой.
— Никаких вестей о Джонни… день за днем, — задумчиво проговорила я. — Как ты думаешь, когда прекратят поиски?
— Не знаю. Наверное, его занесут в списки пропавших без вести до тех пор, пока нам не станет что-нибудь известно о нем.
— А что с ним случилось, Меллиора, как ты думаешь?
Она не ответила.
— В Сент-Ларнстоне очень многие были против него настроены, — продолжила я. — Помнишь, как он был зол в тот день, когда кто-то швырнул в него камнем? Его могли убить жители Сент-Ларнстона за то, что он не открывал шахту. Им не на что жить. Но они знали, что я не против открыть ее.
— Ты… Керенса?
— Я буду теперь госпожой в аббатстве… пока…
— Аббатство принадлежит Джастину, Керенса, и всегда принадлежало.
— Но он уехал, и в его отсутствие всем управлял Джонни. Пока Джастин не вернется…
— Не думаю, что он вернется когда-нибудь. Я не говорила тебе раньше, но он сейчас готовится принять важное решение. Он думает остаться в Италии и вступить в религиозный орден.
— Вот как?
Я тут же подумала, удалось ли мне скрыть радость в голосе. Джастин станет монахом! Никогда не женится! Теперь для Карлиона дорога свободна. Никто не будет стоять между ним и правом наследования.
Внезапно я вспомнила о Меллиоре, сидящей дома и терпеливо ждущей, как Пенелопа. Я пристально взглянула на нее.
— А как же ты, Меллиора? Ты его так любила. Ты его по-прежнему любишь?
Она помолчала.
— Ты такая практичная, Керенса. Ты никогда меня не поймешь. Я, должно быть, кажусь тебе глупой.
— Пожалуйста, попытайся мне объяснить. Это для меня очень важно… я хочу сказать, твое счастье. Я так горевала из-за тебя, Меллиора.
— Я знаю, — улыбнулась она. — Ты иногда злилась, когда упоминали имя Джастина. Я знаю это потому, что ты жалела меня. Джастин был кумиром моего детства. Моя любовь к нему была детским обожанием. Ну, представь себе. Наследник большого дома, а аббатство для меня тоже кое-что значит, как и для тебя. Мне он казался безупречным женихом и, думаю, моей самой заветной мечтой было, что он когда-нибудь заметит меня. Он был принцем из волшебной сказки, который женится на дочери дровосека и делает ее королевой. Это выросло из детской фантазии. Понимаешь?
Я кивнула.
— Я думала, что ты больше никогда не будешь счастлива, после того как он уехал.
— Так оно и было. Но наши отношения были мечтательной идиллией. Его любовь ко мне и моя к нему. Будь он свободен, мы бы поженились и, возможно, это был бы удачный брак. Я продолжала бы обожать его, была бы ему хорошей, верной женой, а он — учтивым, нежным мужем. Но нашим отношениям всегда была бы свойственна мечтательность, некоторая бескровность, нереальность. Ты дала мне это понять.
— Я? Как так?
— Своей материнской любовью к Карлиону. Своей пламенной страстью. Своей ревностью, когда тебе казалось, — я замечала, — что он слишком любит меня или Джо. Твоя любовь безумна, всепоглощающа, и я пришла к выводу, что это и есть настоящая любовь. Подумай, Керенса, если б ты любила Джастина так, как мне казалось, люблю его я, что бы ты сделала? Сказала бы «прощай»? Позволила бы ему уехать? Нет. Ты бы уехала с ним, или вы остались здесь и отчаянно боролись бы за право жить вместе. Это любовь. Ты никогда так не любила Джонни. Но когда-то ты так любила Джо, любила бабушку, а теперь вся твоя любовь принадлежит Карлиону. Однажды, Керенса, ты полюбишь мужчину и найдешь себя. Я верю, что тоже буду так любить. Мы еще молоды, мы обе, но мне потребовалось больше времени, чтобы повзрослеть, чем тебе. Теперь и я повзрослела, Керенса, но ни одна из нас еще не нашла себя. Ты понимаешь меня? Этот день придет, мы себя еще найдем.
112 
