122 
Она знала, что у него очень много долгов. Он стал чаще ездить в Виндзор и появляться при дворе, как хотела его мать. Он навещал принца Уэльского в Брайтоне, и будучи его братом, вынужден был одеваться так же модно, как и другие гости. ВКарлтоне устраивались праздники. На эти праздники Дороти всегда тоже приглашали, поскольку принц Уэльский относился к ней, как кгерцогине Кларенс.
Дороти постоянно возвращалась к мыслям о деньгах. «Я должна проработать еще год, — говорила она себе. — Я выполню эти контракты. Кроме того, мы должны сократить расходы. Фанни уже двадцать, самый возраст, чтобы подумать о замужестве, Доди — семнадцать, Люси— шестнадцать, и их замужество тоже не за горами, а если у них будет приданое, это избавит ее от многих тревог и волнений. После замужества дочерей ее жизнь изменится».
Один из самых выгодных контрактов был у нее с театром Маргейта — небольшого морского курорта, который становился очень популярным. Как и большинство подобных мест, Маргейт пытался подражать Брайтону, но без самого принца Уэльского это было невозможно. И все-таки популярность Маргейта росла, там строили много домов и быстро их продавали, поскольку они стоили значительно дешевле, чем в модном Брайтоне. В Маргейте был хороший театр, и Дороти несколько раз выступала там с большим успехом.
Уильям всегда беспокоился, когда она уезжала в «свои круизы», как она сама называла свои гастрольные поездки, и уговорил ее взять с собой в качестве компаньона преподобного Томаса Ллойда, капеллана, которого он пригласил к себе на службу, когда они переехали в Буши. Дороти платила преподобному Томасу четыреста фунтов в год за то, что он учил детей, однако теперь, когда девочки стали взрослыми, она поняла, что их вполне можно доверить гувернанткам и наставникам. Так преподобный Томас стал ее компаньоном. Капеллан был интересным и веселым человеком, и Дороти всегда была рада его обществу.
Так обстояли дела, когда на нее обрушился первый удар.
Перед началом гастролей в Маргейте ей предстояли в течение нескольких вечеров выступления в Кентербери. В Ситтингборне они сменили лошадей и уже были в нескольких милях от Кентербери, когда Ллойд, выглянув в окно, сказал:
— Мне кажется, за нами погоня.
Грабежи и разбой были обычным делом на безлюдных дорогах, и преследование в темноте могло плохо кончиться. Она выглянула в окно и увидела две фигуры, одетые в черное, постепенно приближающиеся к карете; на дороге не было ни одного экипажа, кроме их кареты, в которой вместе с ней и капелланом были еще два форейтора и слуга Тернер.
— Гоните быстрее, — сказала она.
— Мне кажется, я вижу впереди огни, наверное, это Кентербери, — сказал Ллойд.
В это время один из преследователей, обогнав своего напарника, поравнялся с каретой и заглянул внутрь. «Это — конец, — подумала Дороти и задрожала. — Было ли ему известно, кто она? Думал ли он, что у нее с собою много денег? Если бы они настигли ее на обратном пути, у нее действительно была бы немалая сумма».
Мужчина в черном поравнялся с Тернером и ударил его. Лошадь, которой управлял Тернер, рванулась вперед, и Тернер упал. Карета остановилась и так сильно накренилась, что Дороти и Ллойд упали со своих мест.
— Вы ударились, миссис Джордан? — спросил капеллан. Мужчина в черном разглядывал Дороти через окно. В течение нескольких секунд ей казалось, что она смотрит в лицо собственной смерти, ибо у него в руке было оружие.
Странно, но в эти мгновения она думала только о Буши, представляя себе детскую, спящего в кроватке младенца, Георга, который отказывается идти спать и подговаривает Генри и Софи делать то же самое. Она представляла себе, как они узнают новость... и девочки... будет ли у них приданое? Все эти мысли пронеслись у нее в голове в эти ужасные мгновения. Она закрыла глаза, а, открыв, увидела, что мужчина в черном все еще в упор рассматривает ее. Его последующие действия выглядели очень странно: он поклонился ей и сказал: «Я — джентльмен». Потом, повернувшись к напарнику, который уже поравнялся с ним, что-то прошептал ему, после чего они развернули лошадей и поскакали в ту сторону, откуда появились.
Тернер поднялся с земли, потирая голову.
— Вы ушиблись, Тернер?
— Нет, мадам, только синяки, наверное. Он набросился на меня прежде, чем я его увидел.
— Тогда поехали. И чем быстрее, тем лучше.
Она сидела в карете, откинувшись назад, и Ллойд с тревогой смотрел на нее.
122 
