167 
В отличие от него брат Фрэнсис был смущен, сбит с толку и испытывал острое чувство вины. Однако после всего, что произошло, и он окончательно убедился, что его безграничная вера в отца-настоятеля имела под собой веские основания.
Маркворт двигался такой пружинистой, энергичной походкой, что нагнать его и держаться рядом потребовало от брата Фрэнсиса определенных усилий. В аббатство Сент-Прешес в сопровождении целого сонма охранников прибыл король Дануб Брок Урсальский, чтобы лично выразить сочувствие тяжелораненому отцу-настоятелю. Каково же было удивление короля, когда в зал для аудиенций уверенно вошел Маркворт, с широкой, хотя и слегка кривоватой улыбкой на старом морщинистом лице, и занял место напротив короля.
— Приветствую вас, отец-настоятель, — придя в себя, произнес Дануб, удивленно разглядывая совершенно, по всей видимости, исцелившегося Маркворта. — Я слышал, что вы серьезно ранены… Кое-кто из ваших монахов даже опасался, что вы не выживете, несмотря на всю исцеляющую магию.
— Так и должно было случиться, — слегка шепелявя, ответил Маркворт, — если бы Бог не решил сохранить мне жизнь.
Герцог Калас, сидящий рядом с королем, насмешливо фыркнул и тут же попытался сделать вид, что просто закашлялся.
Такая дерзость, судя по всему, рассердила отца-настоятеля. Он угрожающе сощурился, в воздухе начало ощутимо сгущаться напряжение. Калас, обычно самоуверенный и решительный, побледнел под его пристальным взглядом.
— Он знает, что меня ждут великие дела, — закончил Маркворт.
— Он? — спросил Дануб, потеряв нить разговора; на него тоже произвел впечатление суровый взгляд отца-настоятеля.
— Бог, — пояснил Маркворт.
— Подумать только, как часто люди оправдывают свои действия, ссылаясь на промысел Божий! — воскликнул Калас.
— Гораздо чаще сомневающиеся познают истину лишь в последний момент своей жалкой жизни, — отрезал Маркворт. — Лежа на смертном одре, они молят Бога простить им их заблуждения, только сейчас понимая, что, несмотря на все их сомнения, Он снова оказался прав. Потому что единственное, что имеет значение, ожидает нас после того, как мы избавимся от своей жалкой смертной оболочки.
Взгляд брата Фрэнсиса встретился со взглядом Констанции Пемблбери. Оба скептически воспринимали подтекст, отчетливо ощущаемый в этом разговоре. Ни для того, ни для другой не составляло труда вычислить, кто выйдет победителем, если Калас и дальше будет возражать отцу-настоятелю.
Маркворт сотрет его в порошок.
Король Дануб тоже понимал это.
— Теперь вы отдаете себе отчет в том, зачем нужно было вернуть церкви камни, — сказал Маркворт, обращаясь к нему. — Это слишком опасное орудие, которое не должно находиться в руках обычных людей.
— Ну, знатных людей Хонсе-Бира вряд ли можно назвать обычными, — тут же возразил герцог Калас.
— Но и святыми их тоже не назовешь, — спокойно ответил Маркворт. — Вот где проходит граница. Магические камни — дар Божий, предназначенный для избранных Богом.
— То есть для вас и ваших людей, — сухо заметил Калас.
— Если вы желаете присоединиться к ордену, то тоже вольетесь в ряды избранных. Я лично готов дать вам свое благословение.
Калас бросил на него яростный взгляд.
— С какой стати?
— Действительно, с какой стати? В самом вашем вопросе кроется причина того, почему меня так беспокоит судьба камней. Мы в ордене Абеля проповедуем такой подход, при котором человек должен научиться полностью владеть своими эмоциями, прежде чем он получит доступ к магическим камням, — сказал Маркворт. — Без таких мер предосторожности слишком велика опасность несчастного случая. Итак, камни должны быть возвращены. Все до одного.
Это заявление было сделано таким категорическим тоном, что вздрогнул даже аббат Джеховит, почтительно стоящий чуть позади Маркворта. Совсем недавно он уверял короля Дануба, что план возвращения камней распространяется только на Палмарис и не коснется ни его самого, ни придворных. Сейчас Джеховит затаил дыхание, ожидая, что король взорвется от гнева.
Однако Маркворт чуть не пригвоздил Дануба к месту сверлящим взглядом, безмолвно напоминая ему о ночном визите и том могуществе, которым обладает.
— Я должен быть уверен, что, если все камни окажутся в руках церкви, они будут использоваться на благо короны, — ответил король Дануб, к вящему изумлению светских советников и даже Джеховита.
167 
