237 
Она приложила свою руку к пылающему лбу женщины, потом поднесла к ее губам камень души.
— Нам надо продолжить разговор, — сказал Шамус.
Джилсепони согласно кивнула и начала входить в магию камня.
Потрясенный увиденным и удивленный, Шамус Килрони вышел из-под навеса и направился прямо в трактир, что был через дорогу. В заведении было пусто. Шамус подошел к стойке и налил себе порцию весьма крепкого напитка.
Через некоторое время туда же пришла Джилсепони. Вид у нее был усталый, но довольный.
— Они должны выдержать это путешествие, — объяснила она Шамусу. — Во всяком случае, того, что я делаю для них, должно хватить, чтобы они успели добраться до Аиды.
Она отвернулась.
— Кроме одного, — тихо добавила она. — Он давно болен. Даже если бы я помогала ему до самой Аиды, чего я никак не могу себе позволить, он все равно вряд ли дожил бы до конца пути.
Шамус глядел на нее, качая головой.
— И все равно все это кажется выдумкой, — признался он.
— Я ничего не выдумывала, — возразила Джилсепони. — Дух Эвелина раскрыл мне эту истину, послав призрак Ромео Муллахи.
Но взгляд Шамуса по-прежнему выражал недоверие, и Джилсепони только пожала плечами. Она слишком устала, чтобы спорить.
— Значит, теперь ты можешь если не исцелить, то серьезно помочь больным? — спросил он. — И все потому, что кровь с руки Эвелина сделала тебя неуязвимой для чумы?
Джилсепони кивнула.
— Да, я могу им помочь, — подтвердила она, принимая из рук Шамуса бокал. — Во всяком случае, некоторым из них. Но то же самое сможет любой монах, который поцелует руку Эвелина. У меня больше нет страха перед чумой, и потому у многих людей мне удается, что называется, накрепко загнать ее в угол.
— Но только не у тех, кто серьезно болен, — заключил Шамус.
Джилсепони покачала головой и проглотила содержимое бокала.
— Увы, для многих это уже слишком поздно, и каждый день, потраченный мною понапрасну, приводит к новым смертям.
На лице Шамуса застыл ужас.
— Неужели ты взвалила себе на плечи такую ответственность? — спросил он.
— Если не я, тогда кто?
Он все так же молча смотрел на нее.
— Все эти люди, больные и здоровые, отправятся в Барбакан завтра утром, — продолжала Джилсепони. — Я не смогу их сопровождать, но ты бы смог. По правде говоря, ты должен это сделать, чтобы оберегать их в пути и чтобы самому поцеловать руку Эвелина.
Джилсепони смотрела ему прямо в глаза. Ее взгляд просил, даже умолял, напоминая Шамусу, через что довелось пройти им обоим.
— Смотритель уже ведет паломников из трех городов Тимберленда. Шамус должен повести жителей Кертинеллы и Ландсдауна, — добавила Джилсепони. — И это еще не все. Шамусу нужно остаться на севере.
Шамус понял, что планы эти рождаются в ее голове только сейчас, по ходу разговора.
— Из тех сил, которые тебе удастся собрать, нужно создать охрану. Вы должны будете охранять дорогу до Барбакана.
Шамус Килрони, который на собственном опыте знал, насколько длинна эта дорога, недоверчиво усмехнулся.
— Для этого тебе понадобится вся королевская армия!
— А я как раз и намереваюсь привлечь к этому всю королевскую армию, — ответила Джилсепони.
Она сказала это настолько серьезно и решительно, что Шамус даже покачнулся на своем стуле. Потом он с удивлением понял, что уже не сомневается в ее словах. Но они напомнили ему совсем о других, не менее серьезных заботах.
— Дела в Палмарисе совсем скверны, — мрачно сказал Шамус. — Народ бунтует, а герцог Тетрафель всерьез подстрекает бунтовщиков. Он тоже заболел чумой, но настоятель Браумин ничем не может ему помочь.
Джилсепони кивнула. Услышанное не особо удивило и не слишком взволновало ее.
— Помимо герцога нашлись еще охотники баламутить народ, — продолжал Шамус. — В городе появились самозваные братья Покаяния из отколовшихся монахов и тех, кто присоединился к ним. Они кричат на каждом углу, что чума — Божья кара за то, что церковь сбилась с пути Маркворта и свернула на путь Эвелина.
Эти слова заставили Джилсепони насторожиться.
— Как мне говорили, главарем у братьев Покаяния — Маркало Де’Уннеро.
Он налил Джилсепони новую порцию. Увидев ее оцепеневший взгляд и внезапно побелевшее лицо, Шамус сразу догадался, что это будет для нее не лишним.
Камни ударяли в стену или перелетали через нее, заставляя нескольких караульных монахов приседать и пригибать головы.
237 
