135 
— Радость запретного плода, — объяснил Фалькон. — Значит, я ошибся, и главное для них не в боли. Может быть, дело во власти. Власти творить такое безнаказанно.
— Я лучше пойду. Ни до чего хорошего мы не договоримся, — сказал Рамирес. — Но вот еще что, стоит им узнать дерьмовую правду о Монтесе, и они постараются, чтобы мы остаток жизни прожили в страхе.
— Ты видел фотографии Марти Крагмэна, которые нашла Феррера?
— Я не узнал парня, с которым он говорит.
— Его зовут Марк Флауэрс, — сказал Фалькон. — Офицер из американского консульства.
— Ха! Не такой уж безумный этот Крагмэн.
— Для этого, возможно, существует другое правдоподобное объяснение.
— Ага, они были любовниками, — поднял в прощании руку Рамирес. — Спокойной ночи.
Отчаянно желая услышать хоть какие-нибудь хорошие новости, Фалькон позвонил Алисии Агуадо и обрадовался, застав ее в приподнятом настроении после встречи с Себастьяном Ортегой. Первый шаг сделан. Юноша рассказал о сексуальном насилии, которое он долгое время терпел от Игнасио Ортеги. Несмотря на ужас, через который он прошел, Алисия радовалась достижению — процесс излечения начался. Хотел бы Фалькон тоже получать удовольствие от своей работы, вместо того чтобы проводить ночи, подобные нынешней. Работа представлялась ему отчаянной попыткой залепить кусочком пластыря язву размером с тыкву на теле общества. Он пожелал Алисии удачи и повесил трубку.
Кассету Фалькон спрятал за двумя запертыми дверями в старой студии Франсиско. Вернулся в кабинет, убедился, что не забыл ключи от дома Крагмэнов, ноутбук, снимок Марка Флауэрса и заряженный револьвер. Он приехал в Санта-Клару, остановился на подъездной дорожке к дому Консуэло. Зашел объяснить, почему работает ночью, а она настояла, чтобы он поел. Консуэло была сама не своя: вялая, тихая, рассеянная, даже подавленная.
Сказала, что скучает по детям и волнуется за них, несмотря на опеку полиции, но Фалькону показалось, что ее заботит что-то еще. В половине одиннадцатого Фалькон направился в дом Крагмэнов, поднялся по лестнице и положил ноутбук Мэдди Крагмэн обратно в кабинет. Пошел в спальню, отключил мобильный, лег и даже задремал.
В два часа ночи Фалькон открыл глаза, услышав внизу резкий щелчок. Он ждал и вслушивался в бесшумную работу хорошего вора. Через несколько минут в коридоре за дверью спальни показался свет фонаря. Первоклассный, методичный вор, не шумная дешевка, способная нагадить на пол. Свет переместился в кабинет Мэдди Крагмэн. Раздался звук, напоминавший открываемую нейлоновую молнию, — вор включил ноутбук.
Когда работает хороший вор, даже дыхание кажется громким. Но, ожидая, пока загрузится ноутбук, человек с фонарем занялся просмотром напечатанных фотографий. Фалькон воспользовался этим, чтобы встать с кровати, подождать, пока к правой руке вернется чувствительность, взять револьвер и пойти по коридору в направлении света, мелькающего в комнате.
— Ты не это ищешь? — спросил он, вытягивая руку с револьвером.
Вор оторвал взгляд от ноутбука, в свете экрана Фалькон разглядел его удивление и замешательство, но он со скучающим видом сел на рабочий стул Мэдди и заложил руки за коротко стриженную голову.
— Ты меня не интересуешь, — сказал Фалькон. — Меня интересует, что ты делаешь, когда находишь то, что ему нужно.
— Звоню ему, и мы встречаемся у реки.
— Звони и скажи, что тебе повезло, — приказал Фалькон. — Двигайся медленно.
Вор позвонил, на это ушло несколько секунд, он сказал только одно слово: «Цыган». Они спустились к машине Фалькона, и вор сел за руль. Остановились на бульваре Христофора Колумба, спустились на несколько ступеней к дорожке вдоль реки и ждали, стоя в темноте. Через несколько минут на дорожке раздались шаги. Человек стоял, оглядываясь по сторонам. Фалькон вышел к нему из тени.
— Вы не это ищете, мистер Флауэрс? — спросил Фалькон, протягивая отпечаток и светя на него фонариком.
Флауэрс кивнул, рассматривая снимок.
— Думаю, нам стоит присесть, — сказал он. Вор побежал вверх по ступеням. Флауэрс вернул снимок и вытащил носовой платок.
— Простите, что недооценил вас, инспектор, — извинился он, вытирая лицо и брови. — Я приехал из Мадрида десять месяцев назад. У мадридцев довольно устаревшее представление об интеллекте севильцев. Мне не следовало действовать так грубо.
135 
