131 
— Комиссар, вы меня к чему-то готовите, — сказал Фалькон. — Надеюсь, мне не придется разочароваться ни в самих структурах, ни в тех, кто ими управляет.
— Я говорю как есть. Мы можем вести следствие так, чтобы обвинений было больше, а политический ущерб — как можно меньше, — сказал Элвира. — Если покажем, что хотим убрать всех, кто замешан в деле, нам этого не позволят. Пример тому — наше собственное правительство. Так, если помнишь, Фелипе Гонсалес пережил скандал в отделе по расследованию убийств.
— Вы боитесь, что я невменяемый фанатик?
— Это было бы понятно с учетом всего неприятного, что мы знаем об этом деле.
— Давайте говорить напрямую, — сказал Фалькон. — Два влиятельных человека убиты или пытались покончить с собой. Это встревожило других влиятельных людей. Они намекнули, что если мы хотим довести дело до логического конца, нам предстоит пережить нелицеприятное расследование ситуации в наших рядах. Другими словами, если мы покажем обществу их продажность, они покажут нашу.
— Комиссар Лобо сказал, что вы во всем прекрасно разберетесь.
— Наша проблема в том, что как раз решающее обвинение развалит весь карточный домик. Я скажу вам, что, по моему мнению, произошло. Игнасио Ортега взял на себя роль поставщика детей для кружка педофилов после Эдуардо Карвахаля, так как был связан с русскими. Связь была настолько прочной, что русские могли обеспечивать ему контракты, не советуясь с Рафаэлем Вегой. К моменту смерти Эдуардо Карвахаля Монтес уже был подкуплен. И совсем он увяз, когда купил поместье возле Альмонастера-ла-Реаль, восстанавливать которое помогал Игнасио Ортега. Поскольку Монтес был владельцем, власти не трудились проверять, что происходит в доме. Я почти уверен, что Рафаэль Вега был клиентом. Мы проведем серию тестов, которые, я думаю, это подтвердят. Марк Флауэрс обозначил пристрастия Веги, сообщив нам его прозвище во времена чилийского переворота. Два последних несчастных случая, о которых рассказали вы, означают, что Мартинес и Альтосано тоже могли быть клиентами. В идеале, чтобы уничтожить эту организацию, мы должны задержать русских, но я не знаю, как мы можем до них добраться. Затем на очереди Игнасио Ортега. Беда в том, что он без борьбы не сдастся. Ортега попросит своих друзей, чтобы они прикрыли его, иначе он сдаст людей из наших «любимых» правительственных учреждений.
— Не надо иронии, — сказал Элвира. — Я разделяю ваши чувства, но у сторонних людей вы можете вызвать антипатию и никогда не получите желаемого. Что у вас есть на Ортегу?
— Очень мало, — сказал Фалькон. — Он попал под подозрение из-за странного поведения после смерти брата. Я говорил с его сыном, он наркоман. Сын неохотно рассказал о систематических сексуальных домогательствах, которые он, его брат и многие друзья терпели в детстве. Что еще? Одолжения в сделках с недвижимостью между Игнасио Ортегой, Вегой и русскими. Ортега устанавливал кондиционеры в поместье Монтеса. Инспектор Рамирес поймал поджигателей поместья. Мы надеемся получить от них более надежные свидетельства против Ортеги. Это позволит нам задержать его по обвинению в организации поджога. А вот выдвинуть следующие обвинения будет сложнее.
— Мало надежды на обвинение в развратных действиях в отношении сына, потому что он наркоман. Это, конечно, неправильно, но мне так кажется.
— Он все равно сказал, что не станет давать показаний против отца.
— А Себастьян Ортега осужден за серьезное преступление.
— Которое, как мы надеемся доказать, он не совершал, но в деле Ортеги это нам не поможет. Как всегда, не хватает времени.
— Ну хорошо, — сказал Элвира, откидываясь на спинку кресла, усталый и раздраженный. — Узнайте, есть ли связь между Игнасио Ортегой и поджигателями. Если есть, мы продумаем следующий шаг. И еще, нет необходимости напоминать вам, что все это нельзя обсуждать с Вирхилио Гусманом.
28
Вторник, 30 июля 2002 года
За столом в общем кабинете, заложив ноги за ножки стула, сидела Кристина Феррера и разглядывала отпечатки фотографий Марти Крагмэна у реки. Она перевернула два листа формата А-4, чтобы Фалькон их рассмотрел.
На первой Марти в левой части кадра сидел у реки на скамейке — снимали не его. Человек, сидящий рядом с ним, был не знаком ни Марти, ни Фалькону.
— Второй снимок — увеличенный задний план большой фотографии, — сказала Феррера.
131 
