4

Абдалла ар-Рахман был сыт. Провел ладонью по тугому животу. Прикинул, не отложить ли тренировку. Ведь, пожалуй, и вправду немного переел. С другой стороны, дел на сегодня еще полным-полно. И если не заняться тренингом сейчас, то есть риск, что позднее времени на это не будет. Он был один в огромной студии. Прохладный воздух приятно обвевал тело. Тщательно заперев дверь, он не спеша разделся. Остался, как всегда, босиком, в просторных белых боксерских трусах.

Включил «беговую дорожку». Поначалу медленно, на сорок пять минут. Тогда будет еще полчасика на силовые упражнения. Маловато, конечно, он привык к более продолжительным тренировкам, но все равно лучше, чем ничего.

Разумеется, никаких сообщений он не получил. Ни подтверждения, ни закодированной депеши, ни телефонного звонка, ни шифрованного мейла. Современная связь — палка о двух концах, эффективная и вместе с тем слишком опасная. Он предпочел позавтракать с французским бизнесменом и совершить с отцом утренний намаз. Ненадолго наведался в конюшню, посмотрел на жеребенка, который родился нынче ночью. Потрясающе красивый! Никто не потревожил будничную жизнь Абдаллы ар-Рахмана из ряда вон выходящими сообщениями. В этом не было нужды.

Си-эн-эн давным-давно обеспечила необходимое подтверждение.

Все определенно прошло как полагается.

5

Все шло своим чередом, как полагается.

Об этом она вдруг подумала, когда наконец выкроила минутку на сигарету. Беата Косе, заведующая секретариатом министра юстиции, не была заядлой курильщицей, но, как правило, носила с собой в сумке пачку сигарет. Она надела пальто и лифтом спустилась в вестибюль. Внутрь никого не пускали, по обе стороны дверей стояла вооруженная охрана. Она поежилась, кивнула сотруднику в штатском, и тот незамедлительно выпустил ее за ограждения.

Она перешла через улицу.

Все действительно шло как полагается. Чисто теоретические секретные директивы за считаные утренние часы стали реальностью. Оборудование связи и процедуры оповещения функционировали чин чином. Ключевой персонал собран, штаб сформирован. Даже министр обороны, по случаю национального праздника находившийся на Шпицбергене, вернулся в столицу. Каждый знал свою роль и свое место в мощной машине, которая была приведена в действие и словно бы уже работала сама собой. Петер Салхус, правда, полагал, что они опоздали на час-другой, однако Беата все равно невольно испытывала гордость: ведь она как-никак причастна к большому историческому событию.

— Стыдись, — проворчала она себе под нос и закурила.

Весть об исчезновении американского президента до сих пор заметно не умерила праздничного веселья. Гомон и крики «ура» с Карл-Юханс-гате приглушенным эхом отдавались среди зданий правительственного квартала. Люди, спешившие мимо нее по тротуару, улыбались и смеялись. Вероятно, ничего не знали. Хотя новость давно просочилась наружу и оба крупных телеканала все утро передавали экстренные информационные выпуски, народ, похоже, не желал, чтобы ему мешали в ежегодном пышном чествовании себя самого.

Сигарета доставила Беате удовольствие.

И, секунду помедлив, она закурила еще одну. Взгляд меж тем скользнул от группы журналистов у подъезда к зеленым бронированным окнам седьмого этажа, которые заметно отличались от всех остальных. В глубине души она часто удивлялась, зачем министру юстиции понадобились в офисе пуленепробиваемые окна, если он в одиночку, без охраны, ходит в супермаркет, а дома у него установлена самая что ни на есть простенькая сигнализация. Наверно, так и должно быть, подумала она, поскольку всегда с предельной лояльностью и спокойствием принимала сложившиеся обстоятельства.

Сверху на нее смотрел какой-то мужчина.

Она нерешительно подняла руку в знак привета. Он помахал в ответ. Петер Салхус — вот это кто. Хороший мужик. Надежный, обходительный, не в пример многим высокопоставленным персонам, которые, постоянно бывая в офисе министра юстиции, как бы и не замечали ее.

Беата Косе бросила окурок, слегка затоптала. Снова подняв голову, она вроде бы увидела, как Салхус что-то сказал, а потом задернул шторы и отошел в глубь помещения.

Мимо медленно проехал полицейский автомобиль, без сирены, но с включенной синей мигалкой.

— Раз уж мы тут одни… — сказал Петер Салхус, поскольку, кроме него, в кабинете с зелеными стеклами находились только министр юстиции и начальник ословской полиции, — то я, пожалуй, позволю себе вопрос… — Он поскреб бороду, сглотнул и, глядя на начальника полиции Бастесена, неожиданно воскликнул: — Отель «Опера»! Отель «Опера»!

  15