211 
После прихода Гитлера к власти в 1933 году, в отделе «Брайтенбаха» было создано отделение по борьбе с «коммунистическим шпионажем». 26 апреля 1933 года отдел Лемана влился во вновь созданную государственную тайную полицию (гестапо). Так он стал гестаповцем, а 20 апреля 1934 года, в день рождения Гитлера, Леман был принят в СС и повышен в чине.
В 1934 году агент «Брайтенбах» был передан на связь разведчику-нелегалу Василию Зарубину (см. очерк о нём). Центру требовался всё больший объём информации, выходящей за пределы должностных возможностей агента. И всё же он сумел получить её, например: для нашей дешифровальной службы добыл подлинные тексты телеграмм гестапо; сообщил технологические подробности о ракетах, которыми занимался арестованный конструктор Занберг; выяснил, не были ли перевербованы арестованные гестапо два источника резидентуры.
В ноябре 1935 года Леман в числе других высокопоставленных контрразведчиков посетил совершенно секретные заводы и полигоны, где производилось и испытывалось новейшее оружие вермахта — ведь контрразведчики должны «знать, что им нужно охранять». Подробное описание увиденного и ряд тактико-технических данных, полученных от специалистов, «Брайтенбах» передал тогда нашей разведке.
Ещё более важное значение имело донесение «Брайтенбаха» об изобретении молодым инженером Вернером фон Брауном невиданного до той поры оружия — ракет на жидком топливе, дальность полёта которых должна была составлять сотни километров. По этому поводу был составлен специальный доклад на имя Сталина, Ворошилова, Тухачевского. Руководство ГРУ дало высокую оценку этому документу и составило вопросник для уточнения данных.
В 1936 году «Брайтенбах» сообщил дислокацию пяти секретных полигонов по испытанию нового оружия; сведения о системе мощных укреплений вдоль германо-польской границы; о создании нового бронетранспортёра фирмой «Хейнкель» и истребителе; о самолётной броне; об огнемётном танке; зажигательной жидкости; строительстве на восемнадцати верфях подводного флота.
В конце того же года в Германии были предприняты особые меры для охраны государственной тайны в области разработки и производства новых видов оружия, однако Леман продолжал передавать информацию о достижениях Германии в военной области. От него, в частности, впервые стало известно о ведущихся под личным контролем Геринга опытах по изготовлению бензина из бурого угля; о строительстве секретного завода по производству отравляющих веществ.
Брайтенбах также смог заполучить и передать советской разведке особой важности доклад 1937 года «Об организации национальной обороны Германии».
О том, как ценили Лемана в гестапо, свидетельствует тот факт, что по случаю Рождества 1936 года он получил портрет фюрера с его подписью и грамоту, кроме него этой чести удостоились ещё трое сотрудников.
Был в его жизни случай, чуть не приведший к провалу. Приятель сообщил ему, что за ним велось наружное наблюдение по подозрению в связях с советским торгпредством. К счастью, оно не зафиксировало контакта Лемана с нашим разведчиком. А вскоре выяснилось, что наблюдение за ним велось по ошибке — оно должно было вестись за другим Леманом, его однофамильцем, на которого из ревности донесла его бывшая любовница.
В марте 1937 года Зарубин выехал из страны, связь с «Брайтенбахом» поддерживала жена нелегала Короткова (см. очерк о нём) — Мария Вилковыская через хозяйку конспиративной квартиры Клеманс. Но в конце 1938 года и эта связь прервалась, так как руководивший ею единственный сотрудник-нелегал А.И. Агаянц скончался во время хирургической операции.
В 1939 году в Центре была составлена справка о работе «Брайтенбаха», в которой говорилось, что он «передал нам чрезвычайно обильное количество подлинных документов и личных сообщений, освещавших структуру, кадры и деятельность… гестапо, а также военной разведки Германии. „Брайтенбах“ предупреждал о готовящихся арестах и провокациях в отношении нелегальных и „легальных“ работников резидентуры в Берлине… Сообщал сведения о лицах, „разрабатываемых“ гестапо, наводил также справки по следственным делам, которые нас интересовали… в разведке никогда не возникало каких-либо сомнений в честности агента».
Итак, «Брайтенбах» остался без связи.
В конце июня 1940 года неизвестный бросил в почтовый ящик посольства СССР письмо, адресованное военному атташе. Автор предлагал восстановить с ним прерванный в 1939 году контакт, указывал пароль для вызова по телефону, время и место встречи. Он писал: «Если это не будет сделано, моя работа в гестапо потеряет всякий смысл», — писал он.
211 
