63 
— мистер Буковски, вам не удастся одурачить меня вашими веревками! вы сломали кровать! кошмар! должно быть, произошло нечто грандиозное прошлой ночью, раз не выдержали все четыре ножки у кровати!
— я извиняюсь, — забормотал я. — я не могу заплатить за кровать, я потерял место официанта, а все мои рассказы, посланные в «Харперз» и «Атлантик мансли», вернулись обратно…
— ну что ж, тогда мы выдадим вам новую кровать!
— новую кровать?
— да, Лайда сейчас собирает ее.
Лайла — восхитительная мулаточка — работала горничной, я видел ее всего пару раз. она обычно выходила в день, тогда как я в это время, по обыкновению, заправлялся в баре.
— так может, я пойду тогда к себе наверх? я очень устал.
— да, я не сомневаюсь, что вы совсем выбились из сил.
мы стали подниматься по лестнице вместе, прошли мимо матерчатого плаката, растянутого на стене, надпись гласила: «Господь благословил этот дом».
— Лайла! — позвала хозяйка, когда мы почти поднялись.
— ну?
— как там у тебя с кроватью?
— о, блин, эта хрень задолбала меня! не могу никак вставить последний болт! отверстия не совмещаются!
мы подошли к моей двери, и тут меня скрутило.
— дамы, прошу прощения, — еле-еле выговорил я, — но мне необходимо отлучиться ненадолго.
я шмыгнул в туалет и выдавил из себя протяженную, но очень твердую пиво-водочную-вино-вискарную какашку — невероятная вонь! смыв с глаз долой все это дерьмо, я вернулся в свою комнату, на подходе я услышал заключительную возню с моей новой кроватью, и потом раздался смех хозяйки, к нему присоединился смех горничной, они обе просто заливались хохотом, когда я вошел в комнату, смех тут же прекратился, лица их были очень строгими, я бы даже сказал, разгневанными, моя очаровательная мулаточка выскочила в коридор, и оттуда снова послышался ее заливистый смех, хозяйка тоже направилась к выходу, остановившись в двери, она взглянула на меня и произнесла:
— старайтесь держать себя в рамках, мистер Буковски. у нас здесь задерживаются только приличные люди.
она медленно закрыла за собой дверь, и я остался один на один со своей новой кроватью, она оказалась железной! недолго думая, я разделся догола и влез между новых простыней моей новой кровати, за окном разливалось полуденное филадельфийское жаркое небо, я натянул благоухающую простыню до самого подбородка и провалился в сон — одинокий, покойный, миролюбивый, слегка удивленный случившимся чудом. И это было здорово.
Уважаемый мистер Буковски!
Как-то в интервью Вы сказали, что начали писать в 35. А чем Вы занимались до этого?
Э. Р.
Уважаемый мистер Э. Р.
Не писал.
Мэри уже испробовала все свои прихваты, так ей не хотелось уходить этой ночью, сначала она вышла из ванной, зачесав волосы на одну сторону.
— о, гляньте! — выкрикнул я, наполняя свой стакан винищем. — шлюха! ты шлюха гребаная!
затем она появилась с накрашенными губами, яркая, жирная помада.
— вот-вот! шлюха-потаскуха гребаная!
я завалился на кровать и закурил, ополовиненный стакан покачивался на ночной тумбочке, босой, в грязной майке и трусах, которые не менял уже несколько недель.
и вот она подошла и встала передо мной.
— ТЫ САМАЯ ГРЯЗНАЯ КРЫСА ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ!
— аха-ха-ха-ха-ха-ха! — закатился я в ответ.
— ну, я ухожу!
— это меня нисколько не волнует. Я обеспокоен совсем другим.
— чем это?
— не хлопай дверью, когда будешь уходить, я устал от дверного грохота, попробуй только хлопнуть дверью, и я порву тебе очко.
— кишка тонка!
она шваркнула дверью так, что меня чуть не парализовало, когда стены перестали сотрясаться, я поднялся с кровати, осушил свой недопитый стакан с винищем и бросился к двери, одеваться времени не было, она услышала, что я открываю дверь, и кинулась бежать, но туфли-то у нее были на высоченном каблуке, я настиг ее на лестничной площадке, скрутил и влепил наотмашь пощечину, она заорала и, брякнувшись оземь, покатилась по ступенькам, последнее, что я увидел, — как взметнулись ее прекрасные длинные ноги в нейлоновых чулках, «господи, что я творю!» — подумалось мне тогда, но обратного пути не было, я отвернулся и медленно побрел к своей двери… открыл, вошел, закрыл, сел и налил, с лестницы доносился плач, затем послышались звуки открываемой двери.
— что случилось, дорогуша? — спросил женский голос.
63 
