60 
Беттина вдруг поняла, что рассказывает ему то, в чем боялась признаться даже самой себе. Она непроизвольно потянулась к нему, а он утешал ее, нежно поддерживая ей голову.
— Все хорошо, Беттина, все хорошо… Вполне нормально так думать в вашем состоянии. Надеюсь, вам сообщили, что вы не доносили бы ребенка в любом случае. Некоторым детям просто не суждено родиться.
— А если бы она родилась? Тогда получается, что я убила ее? — горестно спросила Беттина.
Он покачал головой.
— Когда плод развивается нормально, вы можете делать что угодно — ходить на лыжах, бегать по лестнице — и вы не потеряете ребенка. Поверьте мне, значит, так было суждено.
Беттина откинулась на подушку и тревожно посмотрела на него.
— Благодарю вас.
А потом, с неожиданным беспокойством, добавила:
— Теперь вы меня отдадите в руки психоаналитиков? И поместите к сумасшедшим из-за того, что случилось прошлой ночью?
Он улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Нет. Я хочу, чтобы вас осмотрел гинеколог. Надо удостовериться, что с вами все в порядке. И еще я хочу, чтобы вы остались тут на несколько дней, чтобы прийти в себя, отдохнуть, окрепнуть. Мы даже дадим вам снотворное, но принимать его вы будете под нашим контролем. А вообще вы у нас не первая, только обычно у наших пациенток есть или муж, или родные, к которым можно вернуться из больницы. Одной, конечно, очень тяжело.
Беттина неохотно кивнула. Он, кажется, понял, в чем дело.
— Мне бы хотелось еще поговорить с вами, — мягко сказал врач с добродушной улыбкой, — не возражаете?
Она опять медленно кивнула.
— Нет. Кстати, кто вы по специальности?
Может быть, он психоаналитик и только играет с ней.
— Терапевт. Если вы останетесь в нашем городе, можете рассчитывать на помощь терапевта. И, если не будете против, на поддержку друга. — Он улыбнулся и протянул ей руку. — Я — Джон Филдз. Кстати, откуда у вас столько имен?
Она усмехнулась. Если он хочет быть ее врачом и другом, ему можно знать всю правду.
— Пирс — фамилия моего последнего мужа, Дэниелз — девичья фамилия, которую я намереваюсь вернуть, а Стюарт, — она лишь на долю секунды нерешительно запнулась, — фамилия первого мужа. Я дважды была замужем.
— Сколько вам лет, вы сказали? — с улыбкой спросил он, направившись к двери.
— Двадцать шесть.
— Неплохо, Беттина, совсем неплохо.
Он помахал рукой на прощание и собрался уходить, но на пороге остановился и еще раз взглянул на нее.
— Уверен, что вы скоро поправитесь, — сказал он и улыбнулся так ободряюще, что Беттина поняла — все будет хорошо.
25
— Как чувствуете себя, Беттина? — с улыбкой спросил Джон Филдз, входя в палату.
— Прекрасно, — улыбнулась в ответ Беттина. — Мне намного лучше.
Ночью она спала крепко, как дитя. Ее не мучали кошмары, не терзали призраки прошлого. Ей даже не понадобилось снотворное, она просто уткнулась в подушку и заснула. Жизнь в больнице отличалась удивительной простотой.
Внимательные люди в белых халатах всегда были готовы прийти на помощь, отвлечь от тягостных воспоминаний, охранить покой. За весь год Беттина впервые чувствовала себя столь безмятежно. Поэтому, обратившись к симпатичному молодому доктору, она сказала:
— Мне не хотелось бы уходить отсюда.
— Почему? — озабоченно спросил Филдз. Он и так не допустил к Беттине психиатра, взяв это под свою ответственность. Однако он не думал, что у нее депрессия зашла так далеко.
Беттина смотрела на него, по-детски улыбаясь, но ее огромные зеленые глаза никак не могли сосредоточиться на чем-то одном: они блуждали. Нет, выглядела она вполне нормально, и все-таки Джон Филдз намеревался наблюдать за ней после выписки из больницы.
Беттина опять откинулась на подушку и тихо вздохнула.
— Почему не хочу выписываться? — она попыталась остановить свой взгляд на докторе. — Потому что здесь все легко и просто. Я не хочу искать квартиру, работу, думать о деньгах, ходить в магазины, готовить. Не хочу говорить с адвокатом. Здесь мне не надо даже одеваться и делать макияж.
Незадолго до прихода врача она полчаса принимала ванну, и сейчас ее каштановые волосы украшала белая шелковая лента. Она была молода, мила и совсем не хотела думать о жизненных трудностях. В такие моменты Беттина выглядела не на двадцать шесть, а на шестнадцать.
60 
