43 
Но Джек не был бы самим собой, если время от времени не ощущал бы манящего зова дороги, не мечтал о путешествиях и свободе. Дома у него всегда есть чем заняться, но иногда, мне кажется, он немного завидует Барри.
Поэтому, если я вижу, что каким-то образом могу, так сказать, облегчить наши узы, какими бы сладкими они ни казались, я это делаю с удовольствием.
— И правильно! — подхватила Диана. — Если я когда-нибудь и выйду замуж, в чем я, правда, сильно сомневаюсь, мне не удастся стать такой проницательной, как ты, Лоэлия.
— И вовсе я не проницательная, — отмахнулась она. — Просто я люблю Джека больше всех на свете. А когда по-настоящему любишь, тебе хочется отдавать, отдавать и отдавать, ничего не требуя взамен. Мне кажется, любая женщина готова, если потребуется, пожертвовать для своего любимого всем.
— А как ты думаешь, мужчины тоже испытывают подобные чувства? — спросила Диана.
— Наверное, да, — ответила Лоэлия. — Во всяком случае, когда мужчина любит женщину, ему хочется ее защитить. И не только от напастей, которые могут ее подстеречь, но и от самого себя. Понимаешь, что я хочу этим сказать?
— Человек счастлив лишь тогда, когда он любит бескорыстно, — продолжала она. — Никогда не поверю, что мужчина, способный подорвать репутацию женщины или обесчестить ее доброе имя, любит ее. Если он действительно испытывает нежные чувства, никакой защиты от этого мужчины никогда не потребуется. А самое главное, если любишь человека, то думаешь в первую очередь о нем, а не о себе.
Диана молчала, глядя, как искусно управляются оба всадника со своими лошадьми, и раздумывала над словами Лоэлии.
День стоял солнечный, ясный, в воздухе чувствовался легкий морозец. С холмов подул холодный ветер. Покружившись вокруг дома, он умчался в лес.
Высоко над головами летели друг за другом три утки. Сделав несколько кругов над озером, они наконец сели на воду. В парке с громким лаем носились собаки.
Барри с непокрытой головой заставлял своего пони брать все новые и новые препятствия и настолько мастерски все это проделывал, что даже старик конюх не выдержал и принялся расхваливать его на все лады.
— Барри отлично смотрится на лошади, — прервала Лоэлия затянувшееся молчание.
Диана кивнула. Сегодня она смотрела на Барри совершенно другими глазами. Раньше, когда она о нем думала, перед ней вставал сдержанный суровый образ какого-то сверхчеловека.
Он казался ей мужчиной необычным, не знающим ни доброты, ни ласки, а потому не вызывающим подобных чувств к себе.
Однако прошлым вечером Диане показалось, что она наконец-то начинает его понимать.
После того как он так внезапно появился в гостиной, они отправились наверх искать Лоэлию и обнаружили ее в детской.
При виде Барри Робин издал такой радостный вопль, что ни у кого не осталось никаких сомнений: малыш безумно ему рад.
И Барри, тут же позабыв о присутствующих, без тени смущения принялся тискать мальчишку, заливавшегося счастливым смехом, пока не вмешалась няня и не унесла брыкающегося озорника в постель.
Диана смотрела на Барри во все глаза — рядом с ней находился не великий исследователь, а обыкновенный, по-домашнему разгоряченный от возни с ребенком мужчина.
Он то зарывался лицом в подушки и рычал оттуда, как разъяренный медведь, то, посадив мальчонку на плечи, скакал по комнате, мотая головой, словно необъезженный конь. И Диана внезапно поняла, что Барри не такой уж таинственный, как ей казалось сначала.
Она привыкла думать о нем с трепетом и почтением и не видела в нем мужчину. Барри подбадривал ее, когда это было необходимо, вселял надежду, когда падала духом, помогал советом.
Он казался Диане скорее священником, исповедующим какую-то новую, чудесную религию, у которого всегда, если есть необходимость, можно найти слова утешения и поддержки.
И вдруг с удивлением обнаружила, что перед ней настоящий мужчина, отнюдь не лишенный привлекательности.
Никогда она еще не видела его таким веселым.
За ужином он смеялся и поддразнивал ее, а Лоэлия с Джеком лишь подливали масла в огонь, вынуждая Диану, в свою очередь, подшучивать над Барри, пока наконец вся компания не заливалась веселым дружным хохотом.
«Какой же он милый!» — думала про себя Диана, наблюдая, как Барри укрощает строптивого пони.
При этом он смеялся, суровые черты его лица смягчались, и Барри казался совсем мальчишкой.
Диана поняла наконец, что присущая ему сдержанность, которая поначалу так пугала ее и даже вызывала в ней какие-то неприятные чувства, вызвана лишь тем, что большую часть жизни Барри пришлось прожить в одиночестве.
43 
