Особенно,... 
128 
— Граф просто скотина! — прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются едкими слезами.
Я зажмурилась, а Лука произнес:
— Он беспокоился и о ее безопасности тоже. Джироламо не сомневался, что, если Катерина останется, ее с ребенком тоже убьют. Все время он был очень внимателен к ней, но ты же знаешь графиню. Она воспринимала все его приказания как вызов себе лично, поэтому не жаловалась. Мы с графом ехали рядом с нею. Когда пересекали Апеннины, она совсем побледнела, ее била дрожь. К концу дня госпожа застонала, обмякла в седле и упала бы прямо на землю, если бы Джироламо не успел ее подхватить.
Я не нашлась что ответить. Мы держались за руки, и Лука шепотом рассказывал мне о путешествии, о том, как дож провозгласил Джироламо почетным гражданином Венеции. Он предоставит войска, чтобы помочь графу отнять Флоренцию у Медичи, а тот, в свою очередь, обязуется помочь Венеции захватить земли рядом с Феррарой.
Тем временем появился жирный седой доктор и слишком моложавая с виду повитуха, их проводили в спальню Катерины. Прошел час. Из-за шума дождя и закрытых ставней мы не услышали топота копыт, когда отряд подошел к палаццо Риарио, но вскоре вдалеке хлопнула дверь, и я кинулась на лестничную площадку.
По лестнице поднимался Джироламо. Как и Лука, он насквозь промок под дождем, с одежды, шляпы и волос ручьями стекала вода, на лице была написана мрачная, не характерная для него решимость. Он перешагивал по две ступеньки зараз, вымокшие спутники и слуги почти бежали, чтобы не отставать от него.
Он нес Катерину, безвольно свисающую с громадных ручищ. Ее глаза были зажмурены, а рот с посеревшими губами приоткрыт.
Я подавила желание сразу броситься к ней и посторонилась, чтобы дать дорогу стремительно поднимавшемуся графу.
Потом я побежала за ним и вошла в комнату в тот миг, когда он укладывал Катерину на постель. Она вся дрожала, живот чудовищно раздулся, ступни и лодыжки отекли, лицо распухло.
— Мадонна, — позвала я. — Это Дея. Ты уже дома.
Ее веки затрепетали, затем чуть приоткрылись. Она с трудом взяла меня за руку и притянула поближе.
— Дея, — выдохнула Катерина. — Это и правда ты?
— Правда, — подтвердила я. — Все у нас будет хорошо.
Она вздохнула от радости и снова закрыла глаза, в следующий миг сморщилась и схватилась за живот, после чего жалко рассмеялась, потерла больное место и прошептала:
— Как это дитя любит пинаться, не дает своей бедной матери ни минуты покоя. Все в меня.
Эти несколько слов окончательно утомили Катерину, и она замолкла. Я стащила с нее мокрую одежду, туфли и обнаружила за корсетом связку моих писем. При виде них я едва не разрыдалась. Как же я могла оставить ее одну? Но я не стала плакать и терзаться угрызениями совести, а взяла себя в руки и приказала принести свежую рубаху.
Когда я переодела Катерину, доктор взял меня под локоть, отвел в сторонку и важно заявил:
— Я должен провести осмотр.
Он прогнал нас от постели. Кроме Катерины в спальне к этому моменту оставались только граф, сам доктор, повитуха и я. Мы наблюдали, как врач прикладывал ухо к сердцу моей госпожи, клал ладонь ей на лоб, ощупывал живот, прикрывал ее простыней, чтобы осмотреть интимные части тела.
Когда он закончил, Джироламо тревожно спросил:
— Так что же? Это уже роды?
— Никаких иных недугов я не наблюдаю. — Выражение лица доктора не предвещало ничего хорошего. — Вынужден заключить, что это часть родового процесса.
Мы все разом поглядели на Катерину, а она, собравшись с силами, прошептала:
— Не надо доктора. Только повитуху.
— У ее светлости нет лихорадки, — вежливо, но как-то презрительно продолжал доктор. — Однако она может бредить.
Повитуха, худощавая женщина с жесткими волосами, поглядела на врача с явным недоверием, опустилась перед Джироламо в реверансе и проговорила:
— Ваше сиятельство, с вашего позволения, я осмотрю роженицу.
Не обращая внимания на гримасу врача, граф обернулся к ней и с робкой надеждой кивнул.
— Не угодно ли мужчинам оставить нас, — вежливо произнесла повитуха.
Судя по весьма приличному платью, она была женой или дочерью купца. Прожитые годы оставили свой след на ее лице, но она все еще была свежа и привлекательна: миниатюрная, с маленькими деликатными ручками с коротко подстриженными ногтями.
Джироламо взял под руку явно раздосадованного доктора, вывел его в коридор и закрыл дверь.
128 
