131 
— Во-первых, — говорю я, — мы строим защиту не на расовом вопросе, а на науке. Во-вторых, Рут не баллотируется.
— Да, но в этих исследованиях есть пересекающиеся с нашей темой выводы, которые, я думаю, могли бы многое рассказать о потенциальных присяжных, — не сдается Говард. — Просто выслушай меня, ладно? Теркилсден случайным образом выбрала примерно три с половиной сотни белых людей из пула присяжных округа Джефферсон, штат Кентукки. Она составила три комплекта пакетов о фейковом кандидате на пост губернатора, в которых была одинаковая биография, одинаковое резюме и политическая платформа. Единственная разница заключалась в том, что на некоторых фотографиях был изображен белый человек. На других — тот же человек, которому в «фотошопе» придали черты черного со светловатой кожей и черного с очень темной кожей. Избирателям было предложено определить, есть ли у них склонность к расовой предвзятости и осознают ли они ее наличие у себя.
Я машу рукой, поторапливая его.
— Белый политик получил самые положительные отзывы, — говорит Говард.
— Кто бы мог подумать!
— Да, но это еще не самое интересное. По мере того как степень предубеждения росла, рейтинг светлокожего черного падал быстрее, чем рейтинг темнокожего черного. Однако когда предубежденных голосующих распределили на знающих о своем расизме и тех, кто о нем не догадывался, все изменилось. Люди, которые не боялись показаться предвзятыми, были жестче настроены по отношению к темнокожему черному, чем к светлокожему. Избиратели, которых волновало, что скажут о них люди, если они проявят себя расистами, голосовали за темнокожего гораздо активнее, чем за светлокожего. Понимаешь? Если белый человек чересчур усердно старается не показаться расистом, он перегибает палку и подавляет свои истинные чувства к темнокожему человеку.
Я смотрю на него.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Потому что Рут черная. У нее светлая кожа, но она все равно черная. И не всегда можно доверять белым людям в этом жюри присяжных, если они говорят, что не имеют предрассудков. Косвенно они могут быть гораздо бо`льшими расистами, чем это проявляется снаружи, и поэтому на суде могут повести себя непредсказуемо.
Я уставилась в стол. Одетт ошибается. Убийство не одноцветно. Наш трубопровод из школы в тюрьму это хорошо показывает. Есть огромное количество причин, почему этот круг так трудно разорвать, и одна из них — это то, что белые присяжные привносят с собой в суд предвзятость. Они гораздо более склонны пойти на уступки ради ответчика, который похож на них, чем ради того, кто от них отличается.
— Хорошо, — говорю я Говарду. — И какой у тебя план?
Когда вечером я залажу в постель, Мика уже спит. Но потом он протягивает руку и кладет ее на меня.
— Нет, — говорю я. — Я слишком устала, чтобы сейчас чем-то заниматься.
— Даже для того, чтобы меня отблагодарить? — говорит он.
Я поворачиваюсь к нему лицом.
— За что?
— Я нашел тебе неонатолога, — улыбается он.
Я сажусь.
— И?
— И мы встретимся с ним в эти выходные. Я этого парня знаю еще по мединституту.
— Что ты ему сказал?
— Что моя сумасшедшая жена-адвокат устроила Лисистрату до тех пор, пока я не найду эксперта в этой области.
Я смеюсь, обхватываю лицо Мики ладонями и целую, долго и медленно.
— Смотри-ка! — говорю я. — У меня второе дыхание открылось.
Одним быстрым движением Мика обнимает меня и перекатывается, так что я оказываюсь под ним. Его улыбка поблескивает в свете луны.
— Если ты готова на это за неонатолога, — шепчет он, — то что ты мне дашь, если я найду что-то действительно впечатляющее? Паразитолога, например? Или лепролога?
— Ты меня балуешь, — говорю я и притягиваю его к себе.
Я встречаюсь с Рут у черного входа в здание суда на случай, если Уоллес Мерси решит, что выбор жюри стоит того, чтобы потратить на него время и энергию. На Рут тот же сливовый костюм, в котором она ездила со мною за покупками в «Ти Джей Макс» на прошлой неделе, и белоснежная блузка. Волосы собраны на затылке в узел. У Рут исключительно профессиональный вид, и, глядя на нее, можно было бы предположить, что на суд она пришла, потому что работает адвокатом, если бы только ее колени не дрожали так заметно.
Я беру ее за руку.
— Расслабьтесь. Честное слово, из-за этого не стоит нервничать.
Она смотрит на меня.
131 
