Особенно,... 
50 
Здесь они разговаривали и смеялись, здесь были счастливы, но остро сознавали, что минуты бегут и скоро им снова придется расстаться.
Лайонел вернется к жене, а Мона — в тесный и душный гостиничный номер.
Порой такая жизнь казалась ей почти невыносимой.
Лайонел настаивал на том, чтобы она дорого и элегантно одевалась, — в результате везде, где появлялась Мона, она скоро начинала возбуждать любопытство и сплетни.
В Каире, где европейцев немного, все знают всех, — и скоро о «таинственной мисс Вейл» пошли разговоры. У нее начали появляться знакомые.
Лайонел предупреждал, что это игра с огнем; но не могла же Мона полностью отгородиться от людей — разве что запереться у себя в спальне и никуда не выходить. К ней подходили, с ней здоровались, и, чтобы не выглядеть непозволительно грубой, ей приходилось любезно отвечать.
Не все, разумеется, были так настойчивы, как Чар Стратуин, и все же круг ее знакомств постепенно увеличивался.
Однажды Лайонел заговорил о путешествии в Луксор и Асуан. Сам он собирался отправиться туда поездом, а Моне предложил плыть по реке на пароходе.
Она тут же согласилась, не только потому, что это предложил Лайонел, но и потому, что увидела возможность вырваться из Каира, прочь от жары, пыли, шума, бесконечной череды скачек и ресторанов.
Лайонел дал ей денег на билет и сказал, что собирается остановиться в «Винтер-Палас-отеле»; в любом случае по приезде ее будет ждать письмо, где он сообщит свои планы.
На последнем свидании она никак не хотела его отпускать. Бесконечный круговорот «здравствуй» и «прощай» вконец ее измучил.
— Как бы я хотела поехать куда-нибудь с тобой вдвоем! — восклицала она. — Сбежать хотя бы на один день! Милый, я так больше не могу! Я не выдержу!
Тогда он обратил все в шутку, но она знала, что он понимает и разделяет ее чувства. Знала и то, что, хотя слова ее звучат угрожающе, она никогда не решится осуществить свою угрозу: не сможет оставить его, разорвать отношения, составляющие для нее всю жизнь.
Ярко светило солнце, и в городе царила одуряющая жара, когда Мона ступила на борт нильского парохода. Мальчишки-туземцы несли за ней багаж.
На реке веял легкий ветерок, а палуба была оборудована тентами от солнца; они манили к себе, обещая тень, прохладу и отдохновение от жары, духоты, смешанной вони автомобилей и верблюдов — от того смешения Востока и Запада, что привлекательно лишь в романах.
У себя в каюте Мона распаковала самое необходимое, а затем вышла на палубу, чтобы посмотреть, как пароход отчалит от берега и неторопливо двинется по голубым водам Нила.
Матросы уже убирали трап, когда какой-то араб на берегу начал кричать и отчаянно жестикулировать, призывая их подождать.
Мона с любопытством перегнулась через перила — и, к ужасу своему, узнала опаздывающую пассажирку. Чар Стратуин!
Обычный туссоровый костюм ее был измят и полурасстегнут, словно она одевалась в страшной спешке, панама залихватски сбита на затылок. В первый миг Моне показалось, что Чар пьяна.
Быть может, так оно и было, но Чар Стратуин относилась к тем женщинам, на чьей внешности алкоголь не отражается. Выпив, она начинала говорить громче и бессвязнее, но лицо ее оставалось все таким же — иссохшим, бесцветным, лишенным возраста, словно у Сфинкса.
«Что она здесь делает? — думала Мона. — Знает ли, что я здесь?»
Ей уже давно казалось, что Чар ее выслеживает и не случайно, а вполне намеренно сталкивается с ней в разных публичных местах.
Похоже, эта женщина питает к ней какую-то странную привязанность, хоть и трудно представить, что Чар Стратуин способна испытывать к кому-то нежные чувства.
Быть может, объяснение было проще. Мона знала, что Чар считает ее удачливой. С той первой встречи на скачках она осаждала Мону просьбами о советах — каких-нибудь подсказках, которые помогут ей выиграть в той или иной игре.
Чар обожала азартные игры, делала ставки и держала пари по самым смехотворным поводам — и все время проигрывала.
Моне казалось нелепостью, что человек, настолько неудачливый и в картах, и в скачках, снова и снова — день за днем, неделя за неделей — с каким-то фанатичным упрямством отдается на волю случая.
Но Чар преследовала Фортуну почти так же неотступно и навязчиво, как саму Мону.
Увидев, что Чар направляется прямиком к ней, Мона собралась с духом и изобразила приветливую улыбку.
50 
