97 
— Что, подписал? — вырвалось удивление у Добрынина. — Подписал свою фамилию?
— Инициалы… но хрен его знает, может, еще что-нибудь там написал, раз они говорят, что ученые еще работают…
Медведев глотнул остывшего чаю, выглянул в окно.
До рассвета было еще долго.
— Пошли к нему! — сказал, поднимаясь из-за стола, капитан.
Вдвоем вышли на площадку.
Было темно и холодно. Где-то внизу, в ущелье завывал ветер, но здесь его не было. Горел свет в заводском окошке, и доносился оттуда негромкий механический шум.
— Работают! — сказал с гордостью Добрынин, кивнув на горевшее окно.
— Да, знаю, — ответил капитан.
Когда они разбудили Вершинина, он еще минут пять не мог ничего понять, сидел на кровати в синих трусах и спортивной желтой майке и озадаченно хлопал глазами.
— Выпей воды! — грозно сказал ему капитан, протягивая стакан.
Вершинин послушно выпил.
— Давай, признавайся, писал что-то на метеоритах?
Инженер сощурил глаза и пристально посмотрел на Медведева, будто бы впервые в своей жизни увидел его.
— Ты не молчи! Подписывал что-то?
Добрынин следил за лицом капитана. Видел, как капитан начинает «закипать» злостью. Вспомнил, каким злым был капитан, когда Вершинин Сагаллаева избил. — Ты что, решил нас под статью подвести? — все громче и громче говорил Медведев. — Сначала Сагаллаева чуть не убил, теперь решил наш секретный завод американцам выдать, да?
Тут в глазах Вершинина блеснул испуг. Он словно отпрянул от капитана.
— Нет, ничего не выдать… — забормотал он. — Каким американцам?..
— Хватит, — сказал вдруг Медведев удивительно твердо и негромко. — Последний раз спрашиваю — писал что-то на метеорите?
— Да, — выдохнул Вершинин.
— Что?
— Почти ничего, только две буквочки… только К и В… вместо подписи…
— Зачем? Не забудь, говорим при свидетеле, если что соврешь — загремишь далеко! Зачем?
— Ну как это того… объяснить… Обидно ведь, я все это придумываю, а никто не знает, что это я. Вон в «Огоньке» всякие картинки печатают и под каждой — фамилия художника. А я сколько уже лет тут работаю, и ни грамоты, ни премии. Даже значка ударника не получил… Ну вот поставил хотя бы инициалы… Я ж фамилии не раскрыл своей, специально, чтобы никто не догадался…
— Да? А ты знаешь, что твои инициалы сейчас в Америке американские ученые изучают. Кто его знает, может, они и фамилию твою поймут!
— Ну я ж не знал, что он до Америки долетит! — развел руками Вершинин.
— Не знал?! — повторил капитан и значительно переглянулся с Добрыниным. — Он не знал, что это задание Родины — чтобы метеориты до Америки долетали! Ясно! Пошли, Пал Алексаныч!
Капитан Поднялся, за ним следом и Добрынин встал со стула. Пошли к двери.
— А мне что? Что делать? — нервно спрашивал, сидя на кровати, Вершинин.
— Спи, сволочь! — кратко сказал Медведев и, выходя в коридор, щелкнул выключателем, снова окуная комнату Вершинина в ночную темноту.
Вернулись в комнатку с радиостанцией. Снова поставили чайник. Потом пили не спеша и так же не спеша, рассудительно вслух думали: докладывать в Москву обо всем сразу или по частям. Добрынин, скорее всего из-за недосыпа, соображал туго. Медведев же сомневался и поэтому все какие-то новые идеи предлагал, но больше всего, ка казалось ему, подходило такое решение: сначала сообщить в Москву об успехе, а через несколько часов о том, что из-за недобросовестности инженера Вершинина на долетевшем метеорите могут оказаться две буквы.
Вдруг загорелась на блоке радиостанции маленькая красная лампочка.
Медведев побледнел. Посмотрел на Добрынина с испугом.
— Пал Алексаныч, Москва! Выйдите, пожалуйста, я позову потом. Это порядок такой — секретная связь…
Добрынин охотно вышел. Вернулся в комнату. Сначала присел на кровать, а потом и прилег. И тут же глаза закрылись, несмотря на яркую лампочку, свисавшую с потолка. Заснул.
Проснулся через несколько часов, и сразу дневной свет в глаза бросился.
«Ой, — подумал Добрынин. — Что ж это я! Так и не зашел потом к капитану?» Поднялся. Расправил на себе помятый костюм. Обулся и вышел.
Капитан сидел в комнатке радиостанции — дверь в ком• натку была открыта настежь, и видна была в проеме его спина.
— Ну, что там? — спросил, подойдя к проему, народный контролер.
Капитан обернулся. Лицо у него было удивительно бледным, красные глаза устало и как-то обреченно уставились на Добрынина.
97 
