Особенно,... 
40 
Его щеки были влажными от ее слез, стекавших на его покрытый щетиной подбородок. Или она ошибалась? Имоджен часто заморгала, чтобы лучше видеть, и заметила влагу, блестевшую на густых черных ресницах Рауля.
– Рауль… – дрожащим голосом произнесла Имоджен и мягко коснулась его щеки. Ее сердце болезненно сжалось, когда на кончиках ее пальцев остались следы его слез. – Ты веришь мне?
– Конечно верю. Ты бы никогда не стала обманывать насчет подобных вещей. Мне следовало знать. Но когда я приехал…
Он запнулся и покачал головой. Но Имоджен и так все поняла.
– Это случилось, когда ты приехал в Ирландию в первый раз?
Рауль медленно кивнул.
– Я увидел тебя с Аднаном.
Когда он увидел Имоджен с другим мужчиной, смеющейся и заглядывающей ему в глаза, его охватила такая ревность, что он перестал соображать.
– Я был не прав. Ужасно не прав. Я позволил себе озлобиться из-за прошлого. Ты совсем не такая, как Элис. Или все остальные…
Рауль на секунду закрыл глаза и вернулся в прошлое. В то время, когда он узнал, что Элис избавилась от ребенка, которого зачала с его отцом, чтобы жить беззаботной жизнью с мужчиной, который был намного моложе ее предыдущего любовника.
– Я понимаю тебя.
– Тогда ты ошибаешься, – мрачно возразил он. – Потому что я не заслуживаю твоего понимания.
С нежностью, которая совсем не вязалась с угрюмым тоном его голоса, Рауль провел кончиками пальцев по ее щекам, вытирая остатки ее слез. Он какое-то время пристально смотрел Имоджен в глаза, и его губы дрогнули в едва заметной улыбке.
– Я поверил тому, что говорили другие. Не один раз, а дважды. Я верил в худшее, тогда как мне следовало верить в лучшее. Я приехал сюда, чтобы сорвать твою свадьбу.
– Но в том, что произошло, по правде говоря, не было твоей вины. Если бы Аднан тогда не вернулся вместе с Киэрой и моим отцом, той сцены в твоей спальне никогда бы не случилось, – поспешила заверить его Имоджен, но ее слова возымели обратный эффект.
– Может, все случилось бы по-другому, но все равно случилось бы. Я сделал бы все для того, чтобы не допустить вашей свадьбы. Я очень виноват перед тобой.
И только когда Имоджен снова коснулась его щеки и он увидел, что ее пальцы увлажнились, понял, что не сумел совладать с чувствами. Но ему было все равно. Это были слезы, которыми он оплакивал свое предательство по отношению к Имоджен и память их ребенка, у которого не было шанса выжить. И который чуть не унес жизнь самой Имоджен.
– Но если я смогу простить тебя? – мягко спросила она, не отнимая ладони от его щеки.
Если бы она только знала, чего ему стоило повернуться и прижаться губами к ее руке. В его объятиях Имоджен излучала тепло и нежность, а аромат ее кожи сводил его с ума, заставляя сгорать от желания. Но он уже однажды позволил своим чувствам сбить его с толку и ни за что не повторит свою ошибку. Рауль собирался очистить свою совесть и вернуть Имоджен все, что задолжал ей.
– Простить? О, радость моя…
Он взял ее на руки и, поднявшись с пола, немного помедлил, борясь с желанием прижать ее к своему изнывающему от неутоленного желания телу.
Но потом Рауль все же опустил Имоджен на кровать и отстранился, высвобождаясь из ее объятий. Но под конец он не сдержался и слегка прижался губами к ее щеке.
– Может, ты бы и простила, но я не могу. Я никогда не прощу себя за все то зло, которое причинил тебе.
– Но, Рауль!
Имоджен в страхе смотрела, как исчезали слезы, которыми они оплакали своего ребенка, и как Рауль все больше и больше отдалялся от нее. И печаль в его глазах словно предупреждала о том, чтобы она даже не пыталась преодолеть пропасть, которая пролегла между ними.
– Нет, дорогая моя, – покачал головой Рауль, поднимая руки, словно отгораживаясь от нее. На его лице отобразились такие чувства, которые привели Имоджен в отчаяние и лишили ее способности говорить или двигаться. – Я предал тебя.
– Ты…
Ей хотелось возразить, но она знала, что Рауль не будет ее слушать. Поэтому Имоджен просто покачала головой и увидела, как его лицо медленно расплылось в какой-то подавленной, удрученной улыбке.
– О да, возможно, не так здесь, – он коснулся пальцем своего лба, чуть надавив на него, словно хотел очистить свою память, – как здесь.
С этими словами Рауль прижал ладонь к своему сердцу. Костяшки его пальцев побелели, и Имоджен поняла, что проиграла. Она могла бы сразиться со многими вещами, но не смогла бы одолеть совесть Рауля, восставшую против своего хозяина.
40 
