Особенно,... 
22 
– Только, в отличие от тебя, я не собирался жениться.
– По-прежнему любишь и бросаешь их? – насмешливо спросила Имоджен, хотя ее сердце взволнованно забилось, когда она подумала, что за эти годы в жизни Рауля не появилось никого особенного. Но, с другой стороны, она знала, что он не из тех, кто мечтает связать себя брачными узами.
– Любовь тут ни при чем, – спокойно возразил Рауль. – Я был бы дураком, если бы верил в подобные вещи. И я никогда не мечтал жениться. Я ведь говорил тебе.
Конечно, говорил.
Имоджен шла, чувствуя, как слезы застилают ей глаза. Она думала о ребенке, у которого не было шансов выжить, и о его бессердечном отце, который даже не подозревал о его существовании.
Как бы повел себя Рауль, если бы Имоджен сделала так, как планировала, и ей удалось вернуться на Корсику и рассказать ему о беременности до того, как ее пронзила мучительная боль, которая, казалось, разрывала ее на куски? Стал бы он проявлять заботу и настаивать на том, чтобы они поженились ради их ребенка? Эта мысль была более невыносимой, чем то, как он отверг ее, выбросив словно ненужную вещь.
Имоджен шла, не видя ничего перед собой, и не заметила лежавший на дорожке большой камень. Она споткнулась, но удержалась на ногах, потому что Рауль успел схватить ее за руку и потянул назад так, что она упала ему на грудь.
Имоджен судорожно выдохнула и закрыла глаза, чувствуя силу, исходившую от него. Сейчас она ощущала себя такой слабой и так сильно боялась будущего, что ей хотелось погрузиться в эту силу, чтобы она сомкнула ее в своих объятиях.
Однажды Рауль уже спас ей жизнь, когда ее чуть не унесло сильным течением. Имоджен была не очень хорошей пловчихой, и ее охватила паника, когда она оказалась под водой. Но только на мгновение. Потому что в ту же секунду сильные загорелые руки сомкнулись вокруг нее и вытащили ее из воды. Оказавшись на берегу, Имоджен приходила в себя, наслаждаясь ярким солнцем и прозрачным голубым небом. Ей казалось, что она заново родилась на свет и по новой открывает для себя радость жизни. Именно тогда она окончательно поняла, что влюбилась в Рауля и что ее сердце больше никогда не будет по-настоящему свободным.
Даже когда он отверг ее, не став слушать, когда она сбивчиво начала говорить, что, может, у них не просто любовный роман, что, возможно, они могли бы увидеться еще раз. Что, может быть, ей не нужно возвращаться домой…
Имоджен взмолилась, чтобы Рауль подумал, что ее сердце бьется так гулко только потому, что она чуть не упала. Но, посмотрев в его глаза, она увидела, что он все понял. Его взгляд был точно таким же, как вчера, когда он прижимал ее к себе и не скрывал, что сгорает от страсти. Так что ей лучше не забивать себе голову глупыми идеями, что на этот раз он пришел к ней только из желания помочь.
– Ты в порядке? – чуть сипло спросил Рауль, но Имоджен не осмелилась еще раз заглянуть в его глаза. Она сосредоточилась на маленькой жилке на его шее, которая билась в такт с ее собственной.
– Все хорошо.
Иначе и быть не должно. Никто не собирался приходить ей на помощь, подобно рыцарю на белом коне. Ни Аднан, ни уж тем более Рауль.
– Можешь отпустить меня…
Имоджен расстроилась, что он тут же отпустил ее, словно обрадовался возможности освободиться от нее.
Теперь он пойдет к себе и начнет собирать свои вещи.
Имоджен стало еще горше на душе, когда она подумала, что Рауль уедет, и тогда она останется совсем одна.
Глава 8
Тяжело прислонившись к двери, она смотрела, как со двора выезжает последняя машина. Помахав на прощание, Имоджен уронила руку и закрыла глаза, испытывая ужасную усталость.
Но она не могла все бросить, потому что осталось еще слишком много дел. Имоджен уделила внимание каждому из гостей и объяснила, насколько возможно близко к правде, причину, по которой пришлось отменить ее свадьбу с Аднаном. Она извинялась и извинялась, пока дом не покинули последние из приглашенных на торжество. Дом опустел, и осталась только небольшая армия сотрудников кейтеринговой компании, которые упаковывали обратно еду, приготовленную для праздничного обеда. Оживление, которым они встретили ее заявление, спало, и вокруг царила странная тишина. Потом Имоджен оставалось только решить вопрос с цветами и декорациями, и она подавила горькую усмешку, подумав о свадебном платье.
– Если ты скажешь, как собираешься поступить со всей этой едой, я приступлю к делу.
22 
