63 
— Время от времени интерес к ним возрождается, — произнес Филипп.
— И это вы, мадемуазель Лоусон, дали начало новому возрождению.
Он смотрел на меня с шутливым гневом.
— А вы этого не желаете? — спросила я.
— Кто знает? Новая волна интереса может закончиться тем, что мы, наконец, их найдем. Вчера вечером, когда мы осматривали картины, кто-то снова предложил начать поиски сокровищ, и клич был подхвачен. Итак, приступаем к поискам сокровищ. Несомненно, вы должны в этом участвовать.
Мадемуазель де ла Монелль положила свою ладонь ему на руку. — Мне будет страшно бродить по этому дому... одной.
Кто-то ответил, что такое вряд ли допустят, и все, включая графа, засмеялись.
Затем его взгляд снова остановился на мне, глаза его смеялись.
— Конечно, это лишь игра и позже я расскажу вам о ее правилах. Начать придется скоро, потому что мы не знаем, как долго это развлечение продлится. Готье все утро готовил записки.
Через час с небольшим начался поиск сокровищ. Подсказки были написаны на листках бумаги и спрятаны в определенных местах по всему замку. Каждому дали первую подсказку, в которой в зашифрованном виде было написано, где искать вторую; если место удавалось найти, там обнаруживалась стопка бумажек, на одной из которых была написана следующая подсказка; и тот, кто будет достаточно удачлив, чтобы разгадать последнюю загадку, станет победителем.
Пока все читали свои подсказки, поднялся шум, болтовня, раздавались возгласы ужаса. Некоторые гости удалились парами. Я не видела ни графа, ни Филиппа, ни Женевьевы, и чувствовала себя, словно в незнакомом доме. Никто не подошел ко мне. Наверное, они недоумевали, почему женщина, просто работавшая у графа, была приглашена на вечер. Возможно, они считали, что согласно приличиям я должна была справлять Рождество дома, а раз уж я осталась здесь, значит, мне просто некуда ехать.
Я увидела, как молодой человек и девушка, взявшись за руки, выскользнули из комнаты, и сообразила, что цель подобной игры вовсе не в том, чтобы разгадывать загадки, а в том, чтобы дать возможность гостям пофлиртовать вдоволь.
Обратив, наконец, внимание на свою записку, я прочла:
«Принесите присягу, и если вас мучит жажда, выпейте».
После нескольких секунд размышления мне стала понятна игра слов. Присягу приносили при дворе, а во дворе находился колодец.
Через лоджию я прошла во двор; как я и предполагала, на ограде колодца лежал камень, под которым были спрятаны другие подсказки. Я взяла одну и поспешила обратно в замок. После прочтения следующей записки мне пришлось забраться под самую крышу башни. Ради такого случая замок был ярко освещен: на стенах его мерцали светильники по три свечи в каждом.
К тому времени, как я обнаружила уже три записки, игра целиком захватила меня, и я почувствовала азарт, потому что есть что-то завораживающее в поисках сокровищ, — даже шуточных — особенно, если в нее играют в старинном замке. К тому же, из головы у меня не выходила мысль, что предыдущие поиски были настоящими. Представляю, как они искали эти изумруды!
Шестая записка направила меня к темницам, где я была только один раз — с Женевьевой. Лестница была освещена, поэтому я решила, что не ошиблась, вообразив, что найду подсказку где-то внизу.
По ступеням я спускалась, держась за веревку. И вот я в темницах. Нет, я, вероятно, ошиблась — здесь царила темнота. Готье не мог положить записки в таком ужасном месте.
Я уже собиралась подняться по лестнице, когда прямо над своей головой услышала голоса.
— Но Лотер... мой дорогой.
Я отступила в темноту, хотя в этом не было нужды, потому что они и не думали спускаться.
Я никогда не слышала, чтобы граф разговаривал столь ласково:
— Мне придется довольствоваться тем, что ты будешь здесь... всегда.
— Ты подумал о том, как я буду чувствовать себя... живя под одной крышей с тобой?
Я не должна была там стоять, но не могла решить, что мне теперь делать. Если я поднимусь вверх и предстану перед ними, это будет весьма неловкая ситуация. Может быть, они уйдут и никогда не узнают, что я случайно подслушала их. Это, конечно, была мадемуазель де ла Монелль, к говорила она с графом так, словно он был ее возлюбленным.
— Моя дорогая Клод, так будет лучше для тебя.
— Если бы это был ты... а не Филипп.
— Ты никогда не была бы счастлива. Ты не чувствовала бы себя в безопасности.
63 
