11

Келли сбежала раньше всех. Меган собиралась бесконечно долго, и Лесли, которая попросила Меган подвезти ее, расхаживала взад-вперед по кабинету, проверяла, выключен ли компьютер, не валяется ли где-то ненужных бумажек, нет ли пыли на глянцевых туфлях.

Я сидела, невидящим взглядом уставившись в монитор.

Из своего кабинета выглянул Ричард, покрутил головой, обнаружил в отделе только меня.

Ничего не сказал. Вновь скрылся за дверью.

Я попыталась прислушаться — тишину ничто не нарушало.

В коридоре начали шуметь уборщицы со своими моющими пылесосами. Но сюда они не войдут, пока хоть один человек находится на своем рабочем месте. Я никогда не могла представить себя занимающейся чем-то подобным. Находиться в подчиненном положении, терпеливо ждать, пока последняя секретарша сбежит с ресепшен к своему любовнику, надувая по дороге пузыри из мятной жевательной резинки и подкрашивая губы в лифте…

Через пятнадцать минут я услышала за спиной тяжелые и четкие шаги.

— А, Дейзи.

Я обернулась.

— Тебе разве никуда не надо торопиться?

Я улыбнулась настолько очаровательно, насколько была способна:

— Уже ухожу. Отвечу на срочное письмо из типографии — и сразу домой.

— Так-то лучше, нечего здесь засиживаться.

— Да ну? И кто это говорит? Мой босс?!

— Работать, — наставительно сказал Ричард, — надо в рабочее время. А оно закончилось полтора часа назад. А в свободное время надо ходить по магазинам и тратить зарплату. Тем более на улице такая прекрасная погода. Давай пошевеливайся, иначе я усомнюсь в твоем профессионализме и умении справляться со всеми задачами в рабочее время.

Я показала язык его удаляющейся спине.

Прошло еще полчаса. Разумеется, я не занималась никаким письмом. Из кабинета Ричарда не доносилось ни шороха. Я выждала еще несколько минут. Даже в коридоре все уже давно стихло. Потом я поднялась, прикрыла дверь, которую Ричард оставил нараспашку, и осторожно приблизилась к кабинету боссов.

Деннис сидел за столом. Я не могла разобрать выражения его лица — в кабинете было темно.

— Почему ты сидишь без света?

Кажется, он даже вздрогнул.

— Ты… Что ты здесь делаешь?!

— Я здесь работаю.

— Я имел в виду… Все ведь уже ушли.

— Ты что, не слышал моих шагов? — удивилась я.

— Если честно, нет.

В следующий раз подобью каблуки железными набойками.

Только сейчас я разглядела, что Деннис закрывает лицо руками. И зачем они задернули жалюзи в кабинете?

Я откашлялась. Понятия не имела, что сказать. Более того, я никогда не оказывалась в ситуации, когда нужно утешать мужчину, а не женщину.

И примет ли Деннис мои соболезнования? Не оскорбит ли его мое ненужное сочувствие?

Впрочем, был только один способ узнать это.

— Деннис, могу я попросить тебя об одолжении?

Он поднял голову. Уже кое-что.

— Одолжение?

— Да, об огромном одолжении.

— Проси.

— Сжалься над уборщицами, а?

— О чем ты? — с недоумением переспросил Деннис.

— Понимаешь, пока ты сидишь здесь, оккупируя кабинет, бедные женщины не могут пропылесосить ковролин и спокойно отправляться домой.

— А, вот ты о чем…

— Да, именно, — кивнула я. — Так это осуществимо?

— Без проблем. Есть только одна загвоздка — мне некуда идти. Но я сейчас уберусь отсюда, вот только захвачу пиджак…

Мой маленький яркий «фольксваген» мягко и стремительно несся по вечерним улицам Окленда.

Я крепко вцепилась в руль. То и дело я уговаривала себя расслабиться, но стоило хотя бы ненадолго потерять контроль над мыслями — и мои руки вновь сжимались на руле.

Я все еще не могла переварить то, что услышала от Денниса совсем недавно.

— Может быть, хотя бы ты расскажешь мне, что случилось?

— А разве ты еще не в курсе? Клер с тобой не связывалась?

— Мне показалось, что ей сейчас может быть не до меня.

— Знаешь, а ведь ты права. Еще как права. Ей действительно сейчас, кажется, не до тебя…

— Не говори загадками.

— Ладно. Не знаю, что тебе уже известно. Но Клер бросила меня. Она просто разорвала отношения в один вечер. Ничто не предвещало разрыва. Только не надо меня жалеть. Я не хочу, чтобы хоть кто-то меня жалел.

— Но что произошло? Она дала тебе хоть какие-то объяснения?

Деннис усмехнулся, и усмешка эта показалась мне горькой.

  38