Особенно,... 
90 
– Здравствуйте, Зак.
– Здравствуйте, доктор Кеннер. Как дела у отца?
– Ты удачно приехал. Сегодня он в своем самом лучшем состоянии. Голова ясная.
– Прекрасно, – ответил Зак и повернулся к Элизабет: – Я скажу ему, что приехал и привез с собой друга.
Элизабет кивнула.
– Кстати, – продолжил тем временем врач, – с тобой хотел бы поговорить доктор Марвин. Он планирует заехать к тебе в офис в понедельник утром.
– Доктор Марвин – это невролог, который ведет моего отца, – пояснил он для Элизабет, после чего снова переключил внимание на Кеннера. – А вы не знаете, в чем дело?
– Честно говоря, нет. Что-то насчет новой, экспериментальной операции. Он загорелся этой идеей. Это все, что я могу сказать.
– Спасибо, док.
Кеннер помахал рукой и поспешил дальше по коридору.
– Это что-то новенькое, – произнес Зак.
– Может, они вправду нашли способ помочь твоему отцу.
– Не хочу заранее надеяться, но это было бы просто здорово.
Зак тихо вошел в палату, что-то негромко сказал отцу, после чего жестом пригласил войти Элизабет.
– Пап, это моя хорошая знакомая, Элизабет Коннерс.
Флетчер Харкорт кивнул:
– Очень приятно.
– Здравствуйте, мистер Харкорт, – улыбнулась ему Элизабет.
Старик тоже попытался изобразить ответную улыбку. Даже сидя в инвалидной коляске, он производил внушительное впечатление. Высокий, широкий в груди и плечах, седовласый, с точно такими же карими глазами с золотистыми крапинками, как и у Зака. Лицо его изрезали морщины, результат долгих лет работы под открытым небом, но в целом четыре года в инвалидном кресле не могли не наложить на него свой тягостный отпечаток.
Мышцы на шее сделались дряблыми, и кожа под подбородком уже начала провисать мешком. И все-таки было нетрудно догадаться, что в молодости это был красавец мужчина. И даже в свои шестьдесят семь он сумел сохранить остатки былой внешней привлекательности.
– Лиз приехала поговорить с тобой про ферму, – негромко сказал Зак. – Она интересуется ее историей. И подумала, что ты сможешь поведать ей что-нибудь интересное.
Флетчер Харкорт пошевелился в инвалидной коляске, выпрямился и расправил плечи. Говорил он медленно и слегка неразборчиво, однако чем дальше он рассказывал о своем детище, тем сильнее прояснялся его разум. Зак при необходимости помогал ему, задавал наводящие вопросы.
– Пап, а ты помнишь старый дом? В нем жили смотрители, а ты потом его снес, чтобы построить на его месте новый?
– Я его снес?… – Флетчер задумчиво покачал головой. – Я ни разу не сносил домов, в которых жили рабочие…
Зак выразительно посмотрел на Элизабет.
– Может, ты просто об этом думал. Потому что этот дом стоял там с тех самых пор, когда ты сам был ребенком.
– Ты, наверное, говоришь о старом сером деревянном доме?… Его построил еще мой отец. Верно, припоминаю, он всегда стоял на том месте…
– Да-да, он самый. Ты, случайно, не помнишь, какие семьи в нем жили? Я имею в виду, давно?
К их великому удивлению, Флетчер пустился в долгие рассуждения сначала об одной семье, затем о другой. Большинство их в первые годы существования фермы не были мексиканскими, что немаловажно, подумала Элизабет, ведь, по словам Марии, к ней явилась девочка со светлыми волосами и голубыми глазами.
Старик тем временем неспешно продолжал свой рассказ. Лет сорок-пятьдесят назад народ работал на одного хозяина гораздо дольше, и поэтому имен оказалось намного меньше, чем она предполагала.
Достав из сумки небольшой блокнот, который она предусмотрительно захватила с собой, Элизабет записала все имена, какие только упомянул в своем рассказе старик, после чего расспросила его подробнее о каждой семье. В сороковых годах Флетчер еще был слишком молод, чтобы помнить что-то действительно для нее полезное, однако, когда они дошли до пятидесятых и шестидесятых, всплыли кое-какие новые воспоминания.
– Одну минуточку… Там жил человек по имени Мартинес. Гектор Мартинес… Да-да, его именно так и звали. У него была жена… кажется, ее звали Консуэла… Был вынужден его уволить… Под конец он совсем распоясался. И хотя его жена была беременна, хочешь не хочешь, а пришлось его уволить.
Элизабет навострила уши.
– Его жена была беременна?
Старик кивнул:
– Насколько мне известно, они переехали во Фресно.
90 
