Особенно,... 
37 
— Я был потрясен, а тебя это, похоже, не удивило.
— Почти не удивило.
— Почему? Может быть, я чего-то не заметил раньше?
Можно сказать, я это предвидела, мелькнула у нее в голове печальная мысль. Влюбленная женщина всегда может определить такое же состояние у другой женщины, даже при отсутствии явных признаков в жестах и словах. Но разве Купер поймет такое объяснение?
— Мужчины часто слепы в таких делах, особенно когда дело касается близких. В конце концов, она его ждала целых тридцать пять лет.
— Может быть, сейчас это звучит романтично, но ведь в свое время она вернула ему кольцо и назло вышла замуж за моего отца…
— И это объяснимо. — Ханна повесила накидку в шкаф. — Я догадываюсь, как все было. Кен только начинал свою карьеру и не был богат. Он пытался доказать ее состоятельным членам семьи, что достоин ее, поэтому не выбирал клиентов и брался за все.
— Не исключая Айсобел.
— Конечно. Ее связь с дедом была достаточно прочной, и в семье это учитывали. Если он точно не представлял, какое положение там занимает Айсобел, каким образом он мог бы догадаться, что из-за нее Сара откажется от него, даже не пожелав объясниться? — Ханна помолчала. — Уж не думаешь ли ты, что твой дед нарочно подослал Айсобел к Кену, чтобы расстроить их роман?
Купер нахмурился:
— Судя по тому, что мне рассказывали про Ирвинга… да, пожалуй, он был способен на такое. Я одного не понимаю: почему Кен не оставил Айсобел, когда все узнал?
— Когда Сара разорвала помолвку, ему уже было все равно. Скорее всего, он решил, что разумнее сохранить клиентку.
— А теперь они делают вид, что этой истории никогда не было. Не думаю, что у них что-нибудь получится.
Он, конечно, прав. Но Сара решила воспользоваться моментом, решила простить, признать свои ошибки и сделать все, чтобы исправить их, хотя бы спустя тридцать пять лет.
Почувствует ли сама Ханна сожаление спустя несколько лет при воспоминании о том, что она отказалась от близких отношений с Купером лишь из-за того, что не могла получить все, что желала? Не поспешила ли она?
Да, может быть, признала она. Если бы можно было повернуть время вспять и тогда принять другое решение!..
Ханна украдкой взглянула на Купера. Неужели он ее больше не захочет?
Она проглотила подступившие к горлу слезы и весело сказала:
— Представь, Купер, когда Кен и Сара поженятся, Китти будет тебе сводной сестрой. Счастливчик, будешь видеться с ней постоянно, она будет приходить к тебе…
— Замолчи! — Купер схватил ее за руку и развернул к себе.
Ханна заглянула ему в глаза и со страхом отметила, что он уже давно не шутит.
— Черт возьми! — сказал он охрипшим голосом. — Как только начинаю смотреть на тебя, сразу же возникает желание затащить тебя в постель.
Ханна облизала сухие губы и тихо сказала:
— Так почему же ты не сделаешь этого?
В воздухе повисла пронзительная тишина. Потом он взял рукой ее за подбородок, и внезапно к ее губам прижались его губы, жаркие, яростные и настойчивые. У Ханны подогнулись колени, но Купер крепко прижал к себе ее обмякшее тело.
— Еще один подобный поцелуй, — сказал он срывающимся голосом, — и тебе уже поздно будет менять решение.
Она с трудом проговорила:
— Ты действительно думаешь, что еще не поздно что-то решать?
Он заставил ее посмотреть ему в глаза:
— Ханна, я не шучу. Если ты думаешь, что утром пожалеешь об этом, лучше скажи мне сейчас.
— Думаю, что это зависит только от тебя, — пробормотала она. — Скажи, я пожалею?
Его глаза смеялись.
— Ни в коем случае, любимая, — прошептал он. — Я очень постараюсь ради тебя. — От его прикосновений ее бросило в жар.
Она подавила в себе желание признаться ему в любви. Глубоко в сердце она скрыла тайну своей любви к нему, решив удовольствоваться тем, что есть. Ханна чувствовала, что они оба потрясены, ошеломлены охватившим их безмерным и прекрасным чувством…
Ханна уснула, свернувшись клубочком в его объятиях. Она не знала, сколько времени прошло, когда она проснулась от холода и ощущения одиночества.
Она села в постели и увидела, что он стоит у окна и смотрит на панораму города.
— Ты жалеешь, Купер? — Ее голос прозвучал низко и хрипловато.
Он покачал головой, но не повернулся.
— Я думал о матери.
Ханна все прекрасно поняла. Он размышлял о важных вещах, а Ханна не очень-то занимала его мысли.
37 
