Особенно,... 
82 
Здесь он снял Кольцо. Может быть, он сделал это, инстинктивно предчувствуя опасность, может быть, просто для того, чтобы лучше видеть. «Самой страшной правде лучше смотреть в глаза,— пробормотал он.— Нечего спотыкаться в тумане!»
Грозный и суровый вид открылся перед хоббитом, и безобразный до жути. Прямо перед ним в темную пропасть обрывался восточный гребень центрального хребта Эфел Дуат, за пропастью поднимался еще один скальный гребень, не такой высокий, с множеством острых как зубы черных вершин и вершинок на багровом фоне: внутренняя ограда Мордора, мрачная цепь Моргайя. А дальше, очень далеко, но почти прямо перед глазами Сэма за озером мрака, в котором то и дело вспыхивали языки пламени, разливалось огромное зарево — там клубились дымы, темно-красные внизу и черно-сизые вверху, где они вливались в плотное покрывало Тьмы, нависшее надо всей этой проклятой страной.
Сэм смотрел на огненную гору Ородруин. Вечное неистощимое пламя, скрытое под конусом из черного пепла, разгоралось каждый раз заново, поднималось и с шумом вырывалось из вершины; из зияющих трещин в склонах выплескивались потоки расплавленного камня и с грохотом скатывались вниз. Несколько таких потоков широкими каналами текли в Барад-Дур, другие, извиваясь, пробивали себе путь на каменистую равнину, где постепенно застывали странными фигурами, будто безобразные драконы лезли из глубин измученной земли и каменели, не успев взлететь. Вот так, в час страшной работы, хоббит Сэм Гэмджи увидел Роковую Гору. Ее зловещий багровый свет, заслоненный хребтом Эфел Дуат от тех, кто находился на западных склонах, окрашивал нагие угрюмые скалы, отчего они казались политыми кровью.
Слева от него во всей устрашающей мощи высилась башня Кирит Унгол. Кривым рогом торчала верхушка западного бастиона, которую Сэм уже видел с той стороны перевала, думая, что видит всю Башню. А она была лишь частью крепости, которая будто вырастала из крутых скал с восточной стороны, опираясь на узкую площадку далеко внизу. Отвесные стены, щетинясь стрельчатыми бастионами, шли тремя ярусами прочнейшей кладки вверх к северу и вниз к юго-востоку, а по углам резко загибались на запад и соединялись со скалой. В нижнем ярусе, примерно в двух сотнях локтей от того места, где стоял Сэм, между стенами был узкий двор. С юго-востока в него вели ворота; к воротам можно было попасть по широкой дороге с востока и по узкой тропе сверху. От пропасти дорогу отгораживал крепкий парапет, шла она сначала вдоль стены по обрыву, затем зигзагами вниз, в мрачную долину, где соединялась с Трактом, идущим от Моргульского перевала; потом по каменистым ущельям Моргайи этот путь вел на плато Горгорот и в Барад-Дур. А узкая горная тропа, на которой стоял Сэм, резко падала ступенями по склону и выходила на большую дорогу под грозными стенами недалеко от ворот.
И вдруг Сэм с ужасом понял, что крепость предназначена не для того, чтобы враги не вошли в Мордор, а для того, чтобы они оттуда не вышли. Это был восточный форпост в линии обороны Итилиэна, воздвигнутый гондорцами после заключения Последнего Союза Племен, когда жители запада сообща сторожили зловещие земли Саурона, чьи пособники после изгнания хозяина продолжали таиться в горах. Но, как и в двух башнях-зубах Мораннона, которые назывались Наркост и Кархост, здесь не хватило бдительности; с помощью измены этой крепостью завладел вождь Кольценосных Призраков, и с тех пор в течение долгих веков в ней обитали силы Тьмы. Вернувшись в Мордор, Саурон сразу понял, что крепость на перевале сослужит ему важную службу. Преданных по-настоящему слуг у него было мало, зато было много рабов, которых держал только страх. Главной целью крепости стало препятствовать побегам из Мордора. Но и наоборот, смельчака, сумевшего живым миновать долину Моргул и пещеру Шелобы, здесь встретила бы последняя неспящая стража, и дальше ему не удалось бы сделать ни шагу.
Совершенно безнадежно было бы пытаться миновать эти стены под взглядом стражей и пройти мимо ворот. Если бы даже Сэм шел ночью, его бы здесь заметили: ведь ночью орки видят еще лучше, чем днем; его бы не скрыли даже самые темные тени, в которые не проникали багровые отблески. Страшна была сама дорога, а уж его задача казалась вовсе невыполнимой — идти не мимо ворот башни, скрываясь от стражи, а прямо в них — и одному.
Мысль о Кольце вместо утешения принесла новый страх. Как только хоббит увидел вдали пылающую вершину Роковой Горы, Кольцо сразу стало во много раз тяжелее. По-видимому, по мере приближения к огромному источнику огня, в котором его выковали, Кольцо становилось сильнее, росли его власть и коварство, так что управлять им могла только очень сильная воля. Кольцо было не на пальце у Сэма, а всего лишь на цепочке на шее; и все равно хоббит чувствовал, будто он уже вырастает, окутывается собственной тенью и стоит, как силач-великан, на стенах Мордора. Еще он чувствовал, что перед ним только два пути: либо он сумеет противостоять чарам Кольца, что будет очень трудно и принесет ему немало мук, либо присвоит Кольцо и бросит вызов Черной Силе из мрачной долины, лежавшей перед ним. Кольцо уже искушало его, сковывало волю и затуманивало разум. В голове роились фантастические видения: вот он, Сэм Могучий, герой Истории, шагающий с пламенным мечом через Страну Тьмы во главе войска, собравшегося по мановению его руки на штурм Барад-Дура… Если он победит, все тучи разойдутся, засветит белое солнце, по приказу победителя плато Горгорот превратится в цветущий сад, который потом принесет обильные плоды… Надо лишь надеть Кольцо на палец и объявить себя его Властелином…
82 
