23 
— Для покупок тебе. На такое я разрешения не давал.
— Я расплачусь. Это подарок.
— Каким образом ты расплатишься? Должно быть, тут одежды на сотню долларов.
— Разве я тебе не рассказывала? Джессика учит меня составлять букеты из свежесрезанных цветов. Я отнесла несколько таких букетов в магазин на углу, и они купили все! Я уже заработала пятнадцать долларов!
Он опустил голову, чтобы скрыть свои чувства. Его племянница впервые заработала деньги и хочет истратить их на него?
— Мне хочется, чтобы ты поскорее все это надел, — сказала она. — Ты волнуешься?
— Я в восторге, — грубовато солгал он. — Выйди.
Он оделся и мрачно уставился в зеркало. Совсем не его стиль. Боже мой, он похож на врача, который собирается играть в гольф. Но ему не хватило духу сказать это Мишель, которая продолжала давать ему наставления до самых дверей.
— И не забудь отодвинуть для нее стул. И не говори о своем пикапе. Или о том, какой замечательный провод у насоса.
Брайан чувствовал себя подростком. Неуклюжим, робким и не имеющим понятия, как себя вести. Ему ужасно не нравилось такое самоощущение. К тому времени, когда Брайан подъехал к дому Джессики, он был вне себя от гнева.
Почему он не взял с собой цветов? Впрочем, цветы выглядели бы нелепо, если учесть, чем Джессика зарабатывает на жизнь. А коробка шоколада? Почему Мишель об этом не подумала?
Брайан медленно направился к двери. Он чувствовал себя, как ребенок, который в первый раз идет в школу: пойманный в капкан, испуганный, раздраженный.
Он постучал в дверь.
За дверью послышался легкий шорох, а потом наступила тишина. Брайан постучал снова.
— Джессика?
Он услышал стук туфель по деревянному полу. Дверь приоткрылась. Джессика высунула голову наружу.
— Нет, я не могу, — прошептала она и захлопнула дверь. Он услышал удаляющийся стук ее каблуков.
Его мечта сбылась! Она тоже этого не хочет. Теперь надо со всех ног броситься прочь.
Но Брайан взялся за дверную ручку. Он открыл дверь и просунул голову внутрь.
— Джессика? — осторожно позвал он. Никакого ответа.
Брайан вошел в дом. В первый раз в эту дверь. Даже в сумерках он заметил, как здесь уютно, как мило. Деревянный пол, книжные шкафы, ковры ручной работы.
— Джессика?
Его глаза привыкли к темноте, и он заметил, что она сидит на диване, обхватив обнаженные колени.
У него отвисла челюсть. Кажется, никогда еще Брайан не видел ничего более прекрасного.
Джессика сидела с застенчивым и немного сердитым видом. На ней было бирюзовое платье из кисеи, обнажавшее стройные плечи. Платье облегало фигуру Джессики и подчеркивало ее достоинства. Оно ниспадало складками, приоткрывая красивые икры. На шее у Джессики красовалась изящная золотая цепочка, и еще Брайан не мог не заметить, что она волнуется.
— Ты очень красивая, — хрипло сказал он, медленно приближаясь к ней.
— Это хорошо, потому что я чувствую себя глупо.
— Вот как?
— Конечно. Я слишком стара для такого. И уже очень давно отказалась от мечтаний Золушки.
— Это хорошо, потому что, только между нами… — Он плюхнулся на диван рядом с ней. — Я не принц. Даже если ты меня поцелуешь.
Услышав это, Джессика широко раскрыла глаза. Она уставилась на его губы и отвела взгляд.
— Ну, об этом не беспокойся, — сказала она. — Я тебя не поцелую, потому что никуда с тобой не пойду.
— Почему же?
— Мне просто хотелось обрадовать Мишель, — призналась она. — А теперь я пришла в себя. И поняла, что не могу ее радовать ценой собственной жизни. Из этого все равно ничего не выйдет.
— Меня она тоже уговорила.
— Мы ведь уже беседовали на эту тему. И все кончилось оскорблениями.
— Ну, я пострадал больше тебя. Какому мужчине захочется услышать, что красивая женщина согласилась пойти с ним на свидание, лишь чтобы обрадовать его племянницу.
— Если не считать того, что на самом деле я не красива, — сказала она, теребя бирюзовое платье. — Это не я.
— Нет, — тихо ответил он. — Но вот это ты. — Он коснулся уголков ее глаз, пухлых губ. От его прикосновения ее губы задрожали.
И Брайан вспомнил, что у него есть дар разбивать хрупкие вещи. Он отдернул руку.
— Не беспокойся, — сказала она. — Я не принцесса. И только между нами… Эти чертовы туфли ужасно жмут.
Ступни у нее были крохотными, а туфли — легкие, на высоких каблуках. Когда он видел ее ноги, в туфлях или без них, пусть даже в грязи, у него пересыхало во рту.
23 
