Особенно,... 
91 
Дженни позвонила также Мэгги Фергюссон. Она сообщила ей о смерти мужа и добавила, что их уговор остается в силе и она готова взять ребенка. Ничего не изменилось, сказала Дженни, напротив, теперь ребенок будет ей еще дороже, и Мэгги вздохнула с облегчением. Она боялась, что после смерти Билла Дженни станет не до малыша. Вечером Мэгги рассказала обо всем Люси, и девочка заплакала. Она очень сочувствовала Дженни и жалела Билла, который умер таким молодым.
Элен прилетела из Филадельфии на следующий день после смерти зятя и остановилась в доме Дженни. Гретхен тоже приходила туда утром и оставалась до вечера, присматривая за подругой, которая все еще была оглушена происшедшим. Дженни часто отвечала невпопад, подолгу задумывалась над самыми простыми вопросами или вдруг начинала вслух разговаривать с Биллом, но на помешательство это не походило. Гретхен, во всяком случае, была совершенно уверена, что рано или поздно Дженни выправится.
Приехали из Нью-Йорка и родные Билла. Они сняли номер в отеле в Джексон-хоул, а Том в тот же день побывал у Дженни. Едва войдя в дом, он обнял ее как родную, и оба разрыдались. Том жалел брата, жалел и Дженни, которую он полюбил словно сестру. Теперь он понимал, что прозрел слишком поздно, и собирался упомянуть об этом в прощальной речи в церкви. Клей Робертс и еще несколько прихожан тоже хотели произнести несколько слов, и Дженни не стала возражать. Так или иначе все эти люди не могли сказать о Билле ничего такого, чего бы она не знала.
Накануне похорон Дженни всю ночь просидела на открытой веранде коттеджа, глядя на усыпанное звездами небо и гадая, где может быть сейчас Билл, его бессмертная душа. Она никогда не верила, что после смерти от человека ничего не остается, да и сам Билл постоянно твердил, что люди, которые любят по-настоящему, обязательно находят друг друга снова. Сначала, говорил он, они поднимаются на небо и превращаются в звезды, а потом возвращаются на Землю, чтобы встретиться в другом обличье, и когда такая встреча происходит, две души мгновенно узнают друг друга – узнают, чтобы провести в любви и согласии еще много, много лет. Слушая его, Дженни не раз думала про себя, что это – фантазия, красивая сказка, но сейчас ей очень хотелось верить, что они с Биллом снова обретут друг друга, чтобы прожить вместе еще одну жизнь. Это была ее единственная надежда, потому что со смертью Билла ее собственное существование потеряло всякое значение и смысл.
Но вот настал день похорон. Рано утром в Мьюз приехали из Джексон-хоул мать, отец и оба брата Билла. Они выглядели совершенно раздавленными, однако даже горе не смягчило их сердца и не примирило с «шахтерской дочерью». Если не считать Тома, который побывал у Дженни накануне, никто из них не сказал ей ни слова. На отпевании Суиты тоже держались особняком, словно полагая собравшихся в церкви прихожан «неподходящим обществом», поэтому рядом с Дженни стояли только Том, Гретхен и Элен. Глядя на гроб с телом мужа, Дженни не шевелилась; ее лицо выражало столь глубокое потрясение и горе, что казалось неживым, отчего все присутствующие глубоко ощущали свое бессилие и беспомощность перед лицом смерти. Через Тома родители Билла предложили забрать тело в Нью-Йорк для погребения, но Дженни отказалась. Она хотела, чтобы Билл лежал на местном кладбище – Вайоминг в конце концов стал его домом, Нью-Йорк же казался Дженни не самым подходящим местом даже для его бренных останков. Билл сам много раз говорил, что быть здесь предназначено им Богом и Судьбой, и теперь она тоже так считала.
Речь Тома была очень проникновенной и трогательной. Он начал с детских лет Билла и закончил рассказом о том, каким человеком – «настоящим мужчиной, самостоятельным, решительным и мудрым» – стал его брат. Том говорил и о его доброте, о самопожертвовании, о готовности отдать себя людям («черта, которую даже его родные принимали за инфантильность и эгоизм»), чем окончательно растрогал прихожан. Прослезился даже Клей Робертс. Многие подходили к Дженни, чтобы принести ей свои соболезнования и сказать несколько сочувственных слов, большей частью ею не услышанных и не воспринятых. Как, думала она, эти люди могут ей со-чувствовать, если никто из них даже не представляет, что значил для нее Билл? Кем он для нее был? Все происходящее виделось ей как в тумане, зато день, когда они с Биллом встретились в первый раз, вспоминался с особенной, почти кинематографической отчетливостью. Будто наяву Дженни видела снегопад на площади перед «Плазой», серое небо, манекенщиц в мехах и его высокую, стройную фигуру в строгом пальто, которая вдруг возникла перед ней, словно посланный Судьбой знак. Вспоминала она и их встречу на заправочной станции в Массачусетсе, которую Дженни долго считала случайной, но потом – как и Билл – пришла к убеждению, что иначе просто не могло быть и что они с самого начала были созданы друг для друга. Но Билла не стало, и даже воспоминания, которыми она так дорожила, утратили прежний смысл. Без него все обесцветилось, и Дженни чувствовала, что от нее самой осталась пустая телесная оболочка, которая лишь по недоразумению сохраняет способность двигаться, стоять, издавать какие-то членораздельные звуки. Все остальное ушло вместе с Биллом.
91 
