Особенно,... 
88 
– Береги себя, – все же попросила она.
Билл кивнул:
– Обещаю. Не волнуйся, я скоро вернусь. Ты будешь дома или у тебя есть какие-то планы?
– Я собиралась навестить Люси – Эдди Маркус подсказал мне, как добраться до монастыря в обход перевала, но сначала мне нужно позвонить в Нью-Йорк, поговорить с клиентами и обсудить с Азайей несколько вопросов. Я ведь не звонила ей почти целую неделю. Совсем разленилась!.. – Дженни весело рассмеялась, хотя дело было вовсе не в лени. Просто с каждым прошедшим днем ей становилось все труднее концентрироваться на своих нью-йоркских клиентах, на их коллекциях, на швах, вытачках, лекалах. Теперь ее жизнь была здесь – с Биллом, с его прихожанами, с ребенком, которой появится на свет через считаные дни. Дженни по-прежнему не хотелось обмануть ожидания клиентов, которые на нее надеялись, но работа, которая когда-то так ей нравилась, утратила значительную часть своей привлекательности. Почему-то ее больше не тянуло возиться с платьями и гарнитурами, которые она никогда не наденет – и никто из ее друзей не наденет тоже. Похоже, бизнес пора сворачивать, нередко думала Дженни, но все мешкала, хотя Азайя уже несколько раз жаловалась на Нельсона, который пошел в гору и помогал ей все меньше и меньше. Дженни, однако, знала, что ей нужно как минимум подготовить клиентов к сентябрьской Неделе моды – только тогда она сможет объявить, что лавочка закрывается. Еще пара месяцев, чтобы ликвидировать дела, – и она будет свободна.
«Давно пора», – подумала Дженни. Раньше подобная мысль не могла бы прийти ей в голову, но теперь все изменилось. Ее жизнь стала другой. Начинался новый этап, который – Дженни не сомневалась – будет очень, очень счастливым.
Билл уже собирался вскочить в седло, но вдруг остановился. Забросив поводья на спину Навахо, он почти бегом вернулся к крыльцу и еще раз поцеловал Дженни.
– Я тебя очень люблю, – просто сказал он, жалея, что не может остаться дома. Ему казалось – Дженни стала еще красивее, и каждый день он влюблялся в нее, словно в первый раз.
– Очень!! – добавил Билл, не зная, как еще выразить свои чувства.
– И ты будешь любить меня всегда? – тихо спросила Дженни.
– Всегда. Пока этот мир вертится.
Он часто повторял эти слова, но от этого они не затерлись, не стали шаблонной фразой. Билл действительно любил ее больше жизни, и Дженни это знала – знала и понимала, как ей повезло, что у нее есть Билл.
– Ладно, поезжай. Возвращайся скорее и будь осторожен. В крайнем случае ты всегда можешь навестить Харви завтра.
Билл кивнул в ответ и, вернувшись к Навахо, легко вскочил в седло. Через минуту, прощально приподняв выгоревший на солнце стетсон, он уже скакал прочь, а Дженни смотрела ему вслед. Когда Билл скрылся из вида, она вернулась в дом, чтобы позвонить Азайе. Раскладывая на рабочем столе образцы тканей, фотографии и журнальные вырезки, Дженни неожиданно подумала, что на самом деле не имеет никакого значения, что использовать для новых моделей – ситец или сатин, органзу или шелк. Ее, во всяком случае, эти вопросы уже не занимали. Сердце Дженни давно было отдано другим, куда более важным вещам.
* * *
Билл быстро поднимался в горы, по пути к Харви Адамсу. Ярко светило солнце, на небе не было ни облачка. Навахо уверенно шагал по знакомой тропе, и Билл, отпустив поводья, думал о Дженни – о том, как хорошо им вместе и как будет еще лучше, когда у них появится малыш. Исполнится их заветная мечта, и вся жизнь изменится, наполнившись новым смыслом. Быть может, у них даже будут еще дети – свои или приемные. Для Билла это не имело особенного значения. Главное, чтобы Дженни была счастлива.
Он так глубоко задумался, что не услышал, как в горах выше по склону раздался какой-то шум. Лишь в последний момент он поднял голову и потянулся к поводьям, но было уже поздно. Могучий селевой поток с ревом сорвался со скалы и швырнул человека и коня к краю ущелья. Мгновение – и Навахо полетел в глубокую пропасть, на дне которой торчали острые камни. Билл успел ухватиться за подвернувшийся под руку сук какого-то дерева, но вода хлестала и давила, и ему приходилось напрягать последние силы, чтобы не сорваться. Перчатки для верховой езды он не надел из-за жары, и теперь его ладони медленно скользили по мокрой коре. Еще несколько секунд, и Билл понял, что не удержится. Тогда он запрокинул голову и, глядя в бездонное синее небо, крикнул так громко, как только мог:
88 
