47 
Все это время я не поднималась с постели. Никогда еще мне так страстно не хотелось жить. Блестящее будущее, которого еще недавно я ждала с нетерпением, грозило превратиться в кошмар. Больше всего на свете я боялась оказаться узницей лондонского Тауэра. Уж лучше смерть, по крайней мере, это быстро и милосердно; смерть подводит черту под всеми испытаниями и муками земной жизни. Но превратиться в пленницу, над которой день за днем, год за годом висит угроза эшафота! А ужаснее всего то, что какое-то время спустя меня просто забудут. Многие, в чьих жилах текла королевская кровь, подверглись этой участи. Развязка наступила, когда в Эшридж прибыла целая депутация в составе лорда Уильяма Ховарда, сэра Эдуарда Хастингса и сэра Томаса Корнуолиса. Хуже всего было то, что этих господ сопровождали два придворных лекаря, доктор Оуэн и доктор Уэнди. Они должны были определить, могу ли я выдержать переезд в столицу.
Кэт разбудила меня, ибо уже была поздняя ночь.
— Ах, Кэт! — воскликнула я. — Что же теперь будет? Слава Богу, час поздний и у меня есть время до утра, чтобы подготовиться к встрече.
Но тут раздался стук в дверь, и лакей доложил, что меня желают видеть высокородные кавалеры и господа врачи.
— Уже слишком поздно, — ответила я. — Я приму их утром.
Но посланцы уже стояли за дверью, требуя именем королевы, чтобы их впустили.
Я откинулась на подушку, сама не своя от ярости.
— Что за спешка! — воскликнула я. — Неужели нельзя подождать до утра?
В ответ я услышала извинения и сожаления по поводу моей болезни.
— Я не желаю беседовать с вами среди ночи, — заявила я.
Меня немного успокоило, что возглавляет депутацию мой родственник, лорд Уильям Ховард. Наверняка он сжалится над той, в чьих жилах течет его кровь.
Ко мне приблизился доктор Уэнди, взял за запястье, внимательно посмотрел в глаза. Я знала, что он — весьма искусный лекарь и без труда может определить, что истинная причина моего недуга — страх. В то же время я помнила, что этот господин в свое время сжалился над моей мачехой Катариной Парр и подсказал ей, как вести себя, чтобы спасти свою жизнь.
После этого краткого осмотра посланцы удалились, сказав, что утром врачи изучат мое состояние более обстоятельно.
Я провела ужасную ночь. Мне было не до сна. Кэт легла рядом со мной, мы крепко обнялись, и я все время думала, что это — последняя ночь перед разлукой.
Утром моя судьба решилась.
Доктора сказали, что я сильно ослабела и потому путешествовать верхом не могу, но меня вполне можно отправить в Лондон в карете, тем более что ее величество прислала за мной свой собственный экипаж.
Я поняла, что спасения нет.
Перед отъездом мне доложили, что леди Джейн и ее муж Гилфорд Дадли приговорены к смерти. Этого следовало ожидать после недавних событий. Должно быть, Гардинер и Рено убедили королеву, что теперь проявлять милосердие к претендентам на престол опасно.
Мне на помощь пришла сама природа, и я разболелась не на шутку. Ничто не подтачивает здоровье так быстро, как тревога. В дороге я несколько раз теряла сознание, но, когда кортеж приблизился к Лондону, попыталась взять себя в руки. Мне хотелось, чтобы лондонцы еще раз посмотрели на меня. Откинув шторы, я выпрямилась и сидела на виду у горожан бледная, но гордая.
В тот день толпа безмолвствовала. Да и как могли приветствовать меня горожане, зная, что надо мной нависла тень подозрения в измене? В то же время я не услышала ни одного оскорбительного выкрика, а на многих лицах видела сочувствие и жалость.
Однако симпатии простого народа это одно, а как доказать сестре, что я не замешана в мятеже Уайета…
В тот же день Джейн Грей сложила голову на плахе. Бедняжка, она хотела от жизни лишь мира, любви, искала утешения в книгах, но ее невинная кровь пролилась под топором палача. Кто следующий? Ведь я представляла для королевы еще большую опасность, чем Джейн. Да и вины на мне было больше — ведь в отличие от кроткой Джейн я и в самом деле мечтала о короне.
Мы прибыли в Уайтхолл в шестом часу вечера. Я испытала некоторое облегчение, увидев, что меня не собираются поместить в Тауэр. Может быть, удастся встретиться с Мэри? Я не сомневалась, что при личной беседе мне удалось бы убедить ее в своей невиновности. Мэри вряд ли захочет моей крови, ведь она долгое время не отправляла на эшафот даже Джейн Грей, а я все же родная сестра.
47 
