50 
— Я… не понимаю.
— Когда я предложил, чтобы наш брак был лишь формальностью, то знал, что мне будет трудно удержаться и не прикасаться к тебе, не сделать тебя своей, — признался Алексис, — но я надеялся, что смогу себя контролировать. — Он вздохнул. — Я обнаружил, что так же несдержан и ненадежен, как тот солдат, которого я убил, когда он напал на тебя.
— Ты… ты хотел меня… еще до того, как мы… поженились? — с недоверием спросила Теола.
— Я полюбил тебя с того первого мгновения, как увидел!
— Ты смотрел на меня… с презрением!
— Только потому, что отождествлял тебя с теми людьми, с которыми ты приехала, — ответил он. — Но это не мешало мне думать, что ты самая прекрасная женщина, что я когда-либо видел в своей жизни!
— Это не может быть… правдой! — воскликнула Теола, припомнив, какой жалкой она, наверное, выглядела в уродливом дорожном платье, выбранном для нее теткой.
Алексис привлек ее к себе поближе.
— Когда мы несли в дом ту девочку, я понял, что со мной происходит нечто странное. Не только твоя красота захватила меня, меня покорило твое мужество. И когда я спасся от солдат, то уже знал, что каким угодно способом, но должен увидеть тебя еще раз.
— Ты не ожидал… найти меня… во дворце? — спросила Теола.
— Я был поражен, — ответил он, — и в то же время обрадовался так сильно, что эта радость затмила все остальные чувства, даже радость от того, что наконец-то у меня собралось достаточно людей, чтобы возглавить восстание против австрийцев.
— Я никогда не думала… не мечтала даже… что ты можешь… полюбить меня.
— А теперь ты знаешь, что я люблю тебя!
Алексис не стал ждать ответа, он нашел ее губы, и она почувствовала, как комната закружилась вокруг них и исчезла.
Остался только свет, тот свет, который, как она знала, исходил от самого Аполлона. Он уносил ее с собой в удивительный мир, где не существует слов, а царит лишь красота, божественная красота.
В саду пели соловьи.
Через раскрытое окно Теола видела луну, сиявшую над долиной в ту ночь, когда она молилась об успешном завершении боя.
Ее молитвы были услышаны, и теперь ей казалось, что невозможно испытывать такое счастье и оставаться на земле.
— Я люблю тебя, дорогая моя!
Низкий голос Алексиса заставил ее приподняться, и она ощутила прикосновение его губ сначала на лбу, потом на щеках.
— Я не верил, что женщина может быть такой милой, такой нежной, такой совершенной! — произнес он. — Ты меня все еще любишь?
— Люблю… так, что и словами не выразишь, — ответил она. — Я думала… когда ты впервые меня поцеловал… что невозможно любить сильнее, но сейчас…
— Сейчас?
Она спрятала лицо у него на груди.
— Я… боюсь! — прошептала она.
— Чего?
— Что вижу сон… что проснусь и увижу — тебя нет.
— Обещаю, что этого никогда не произойдет, — заверил он ее. — Ты принадлежишь мне, Теола, ты моя жена, и ничто и никто не сможет нас разлучить.
— Ты и правда… меня любишь?
— Мне потребуется целая вечность, чтобы рассказать тебе, как сильно я тебя люблю! — улыбнулся Алексис. — Ты — все, к чему я всегда стремился и никогда не находил, священный идеал, который всегда хранился в моем сердце и который я уже начал считать всего лишь иллюзией.
Его голос звучал так проникновенно, что у нее перехватило дыхание. Потом она сказала:
— Ты не должен… говорить… так. Это заставляет меня чувствовать себя так же, как тогда… когда солдаты целовали мне руки, а женщины — подол моего платья. Что я… недостойна.
— Ты не можешь быть недостойной!
— Почему ты так уверен?
— Потому что ты — нимфа, родившаяся из пены, и потому что мы познали друг друга не только глазами, драгоценная моя, но и сердцем и душой.
— Как ты мог… отсылать меня… в Англию? Обида все еще дрожала в ее голосе, хотя теперь она знала, что любима и принадлежит ему.
— Мне было так стыдно за свое поведение, — ответил Алексис. — Я подумал, что шокировал тебя, вызвал отвращение. Мне казалось, что единственным способом исправить положение будет отправить тебя домой.
— В Англии… у меня… нет дома, — начала Теола, но, произнося эти слова, она подумала, что еще не рассказала ему об отце.
Действительно, им еще так много надо было рассказать друг другу, так много объяснить.
Она уже собиралась начать, как почувствовала, что его рука прикоснулась к ней, и затрепетала от новых ощущений, которые раньше были ей неизвестны.
50 
