110 
Теперь, когда Даглесс не боялась в любую минуту быть брошенной в темницу, можно было спокойно оглядеться. Оказалось, что повсюду были люди! Дети проворно бегали вверх и вниз по ступенькам, таская какие-то вещи, мужчины и женщины деловито сновали туда-сюда. Одни были одеты в грубое полотно или шерсть, другие – в шелка и меха. На ком-то сверкали драгоценности, на ком-то нет. На некоторых мужчинах красовались такие же штаны-буфы, как на Николасе, остальные были обряжены в длинные одеяния. Зато почти все казались молодыми, и больше всего удивил Даглесс их рост. Они ничем не отличались от ее современников, а ведь она часто слышала, что люди во времена правления Елизаветы были куда ниже, чем в двадцатом веке. Но она обнаружила, что при росте пять футов три дюйма считается столь же миниатюрной, как и в своем времени. Однако толстяков она не заметила. Что ж, если приходится столько раз в день спускаться и подниматься по лестницам да еще таскать на себе тяжелую одежду, вряд ли наберешь вес!
– Где комната Николаса? – спросила Даглесс, и уже через несколько минут Гонория показала на закрытую дверь.
Даглесс спускалась очень медленно, чтобы не запутаться в длинных юбках, но шорох тафты заставил ее чувствовать себя элегантной, загадочной красавицей из старинных романов.
По пути они проходили через роскошно обставленные комнаты, где юные хорошенькие девушки склонялись над пяльцами с вышивкой. Наконец они очутились на террасе с низким ограждением и каменной балюстрадой наверху, и Даглесс впервые увидела сад времен Елизаветы. Прямо перед ней находился лабиринт из низких темно-зеленых кустов, справа – огород с овощами и травами, посаженными идеальными квадратами. В середине стояло красивое маленькое восьмиугольное здание. Слева виднелся фруктовый сад с чем-то вроде холма в центре. На вершине холма возвышался деревянный столб.
– Что это такое? – удивилась она.
– Курган, – коротко ответила Гонория. – Идем в сад.
Они спустились вниз и прошли по насыпной дорожке вдоль увитой розами стены, в которую была врезана дубовая калитка, ведущая в сад. Даглесс обнаружила, что хотя платье сковывало торс, от талии вниз она была свободна! Фижмы не давали юбкам грузом повиснуть на ногах, а отсутствие нижнего белья пробуждало странное ощущение наготы.
Сад оказался на редкость живописным, и Даглесс поразил царивший в нем абсолютный порядок. Деревья были посажены симметрично, земля под ними аккуратно подметена: недаром в саду трудились четверо мужчин и двое детей с деревянными вилами, сгребавшие мусор. Теперь она поняла, почему Николас так расстроился при виде белвудского сада. Но чтобы содержать подобные сады, требовался труд многих, многих людей.
Гонория прошествовала по гравийной дорожке к увитой виноградом беседке. Насколько могла видеть Даглесс, на лозах не было ни одного засохшего листочка или стебелька, зато гроздья неспелых ягод свисали в изобилии.
– Как красиво, – прошептала Даглесс. – Честно говоря, в жизни не видела такого чудесного сада.
Гонория, улыбаясь, села на скамью под грушевым деревом, подстриженным в форме шара, и положила лютню на колени.
– Так ты научишь меня новым песням?
Вместо ответа Даглесс приподняла тряпку, прикрывавшую корзину. Внутри лежал большой кусок хлеба, белого хлеба, ничуть не похожего на хлеб двадцатого века: гораздо тяжелее и очень мягкого, со странными дырками в корке. И невероятно вкусного. Свежий, терпкий сыр тоже показался ей восхитительным. В бутылке из твердой кожи оказалось кислое вино. В корзинке лежал и маленький серебряный кубок.
– Неужели здесь не пьют воду?
– Вода плохая, – пояснила Гонория, настраивая толстобрюхую лютню.
– Плохая? То есть ее нельзя пить?
Даглесс вспомнила о жителях виденных вчера хижин. Они наверняка не имели вина, поэтому приходилось пить грязную воду… Удивительно, но Даглесс всегда думала, что загрязнение воды было проблемой двадцатого века.
Они провели в саду два чудесных часа: ели хлеб с сыром, запивали прохладным вином из серебряного кубка. Даглесс любовалась игрой драгоценностей на платьях, своем и Гонории, и наблюдала за работой садовников.
Она знала не так уж много песен, но всегда любила бродвейские мюзиклы, многие смотрела на видео, а стоило призадуматься, и стало понятным, что песен в ее репертуаре больше чем достаточно. Кроме «Я танцевать хочу», она спела «Доставь меня в церковь вовремя» из «Моей прекрасной леди». Гонория долго смеялась над песней с одноименным названием из мюзикла «Волосы». Кроме того, Даглесс знала «Ветер по имени Мария» из «Покрась свой фургон». Была еще песня, проходившая через весь мюзикл «Остров Гиллигана», но ее Даглесс петь не стала.
110 
