143 
Франческа Ферн прибыла по театральному эффектно.
Шофер, отвозивший ее на яхту, был настолько дурно воспитан, что с ним случился инфаркт, и он помер в середине пути. Ее возмущению не было границ. Во всем происшедшем она винила своего несчастного мужа Горация.
Гораций принимал ее брань как должное.
Димитрий утешал ее шампанским, розами и большими дозами дружеского внимания.
Лаки, которая знала о его многолетнем романе с мадам Ферн, начала сомневаться, действительно ли их связи положен конец, как он уверял ее при обсуждении списка приглашенных.
– Некогда я страстно любил Франческу, – открыто признался он. – Но теперь она всего-навсего мой добрый друг, и я хочу пригласить ее.
– Конечно, – согласилась Лаки, не будучи по натуре ревнивой. Честно говоря, она не воспринимала Франческу как возможную соперницу, видя в ней только знаменитую женщину средних лет с лошадиным лицом.
После того как Ферны расположились на яхте, прибыл Сауд Омар, невероятно богатый араб, и его знатная подруга, графиня Таня Жебровски. Один взгляд – и Лаки едва сдержала стон: маленький толстый человечек с маслянистыми коричневыми глазами, явно сексуально озабоченный, и его спутница, вся в золоте и бриллиантах, резкая женщина, чья красота, несмотря на многочисленные пластические операции, знавала лучшие времена.
Затем явился Дженкинс Уайлдер, нефтяной король из Техаса, развязный мужчина пятидесяти с лишним лет со своей восемнадцатилетней женой по имени Флафф. Она называла его «папулечка» и «хулиганчик».
Так прошел первый день.
Следующее утро принесло с собой няню Мейбл, Бриджит и разодетую в пух и прах Алису. К неудовольствию Димитрия, она заключила его в жаркие объятия, страстно поцеловала и объявила:
– У меня такое чувство, будто мы знали друг друга всю жизнь. Теперь мы одна семья. Так давайте познакомимся как следует.
Джино и Сьюзан прибыли в полдень, и яхта отчалила вскоре после их приезда.
Путешествие началось.
Возникли первые симпатии.
Графиня и Сьюзан понравились друг другу с первого взгляда.
Флафф и арабский сладострастник выяснили, что их объединяет любовь к подводному плаванию.
Франческа и Димитрий обменивались словами и многозначительными взглядами.
Алиса положила глаз на Горация.
Дженкинс Уайлдер проводил почти все время в телефонных разговорах.
Оставались Лаки и Джино.
– Как поживаешь? – спросила она.
– Зачем ты убежала из Лос-Анджелеса? – ответил он вопросом на вопрос.
– Сьюзан очень хорошо выглядит, – проговорила она, чтобы сказать хоть что-нибудь.
– Этот парень, Димитрий, – он слишком стар для тебя, – пробурчал Джино.
«Какого черта мы здесь торчим? – хотелось ей воскликнуть. – Мы совсем не подходим для этой компании».
– Слушай, детка, а какого черта мы здесь торчим? – спросил он вслух. Старина Джино – что на уме, то и на языке.
Она передернула плечами и уставилась в море. Яхта плавно бежала по голубой водной глади, направляясь в Сан-Тропез, где ей предстояло принять на борт Олимпию и ее очередного мужа. Лаки и Джино загорали на верхней палубе. Под ними, на другом уровне, Димитрий и Франческа шумно играли в карты на выпивку.
– Понятия не имею, – произнесла она наконец.
– Знаешь что? – задумчиво пробормотал Джино. – По-моему, мы оба наделали немало ошибок за два последних года.
Она внимательно посмотрела на него. Что он хотел ей сказать? Что у него тоже появились сомнения относительно его брака?
Она только собралась спросить его, но ее перебил слуга, пришедший объявить, что ленч накрыт. Всегда, как только они с Джино собирались серьезно поговорить, кто-нибудь обязательно вмешивался. Она надеялась, что он еще задержится, но Джино встал, натянул рубаху и предложил ей руку.
– Пошли, дочка, – сказал он. – Чем больше обедов и ленчей мы съедим, тем скорее смоемся с этой плавучей сральни, а мне уже и сейчас здесь невтерпеж.
Яхта Станислопулоса бросила якорь в бухте Сан-Тропез в семь вечера. Димитрий принял решение, что, поскольку большинство из его гостей еще не привыкли к европейскому времени, они останутся обедать на яхте.
Лаки с неохотой надела длинное белое платье и застегнула на шее новое бриллиантовое колье, яростно расчесала волосы и, тряхнув головой, убедилась, что все ее кудряшки лежат как положено. Потом она немного подкрасилась.
Димитрий облачился в темный костюм, белую рубашку и шелковый галстук, покрутился перед большим, в человеческий рост, зеркалом и побрызгался одеколоном.
143 
