140 
– Боже! – в ужасе завизжала Франческа. – Гораций! Сделай что-нибудь!
Машина вздрогнула, накренилась на бок, свернула к тротуару, врезалась в фонарный столб и резко остановилась.
Франческу бросило на пол, а Гораций плюхнулся на нее сверху. Чудесным образом никто из них не пострадал.
– Слезь с меня, идиот! – вопила Франческа и лупила его куда ни попадя туфлей на высоком каблуке, которую она стащила с ноги.
Впервые за все годы совместной жизни Гораций повысил на нее голос.
– Прекрати! – рявкнул он.
– Не смей мне приказывать, – орала она, разъярившись еще больше и продолжая действовать в том же духе.
Таксист, ехавший позади с остальным багажом, распахнул заднюю дверь и с помощью нескольких прохожих вытащил их из машины. В воздухе сгустилась французская речь.
Превалировaли выражения типа: «Моn dieu!», «Merale!».
Шофера выволокли из-за руля. У него имелся маленький порез на лбу, и все, но он был мертв.
– Гораций! – воскликнула Франческа. – Это ты во всем виноват! Ты всегда постараешься испортить мне отдых!
ГЛАВА 66
Неделя в Лас-Вегасе – вряд ли самое лучшее, с чего следует начинать семейную жизнь. Тем более с очаровательной Алисой в качестве бесплатного приложения. В соответствии с доброй традицией матерей и невесток, Алиса невзлюбила Олимпию, а та отвечала ей взаимностью.
– Она толстая, – заявила Алиса.
– Она ведьма, – решила Олимпия.
– Она груба, – отметила Алиса.
– Она невыносима, – заключила Олимпия.
Так оно и шло. Ленни выслушивал потоки жалоб от обеих. И, по правде говоря, не слишком переживал. Олимпия действительно полновата – он заставил ее пообещать, что она сбросит десять фунтов. А Алиса вполне может вести себя, как настоящая ведьма. Он приказал ей или последить за собой, или убираться. Олимпия грубо обращалась с прислугой. Ленни заметил и призвал ее к порядку. Алиса всегда была невыносима. Тут уж ничего не поделаешь. Она всю жизнь была такой.
Что удивительно, так это Алиса и Бриджит. Они полюбили друг друга! Светловолосая девочка один раз взглянула на увядшую стриптизерку – и союз родился.
Бриджит еще ни разу в жизни не любила взрослого человека. Алиса всегда терпеть не могла детей. Они очень странно смотрелись вместе, когда начинали болтать о телепередачах, еде или одежде, как ровня с ровней. Ни Олимпия, ни Ленни не верили своим глазам. В глубине души Ленни всегда подозревал, что умственное развитие его матери остановилось задолго до двадцати лет – но ведь Бриджит только-только исполнилось одиннадцать. Тем, не менее складывалось впечатление, что с Алисой они давние друзья. Их привязанность оказалась спасительной. Из-за нее Олимпия смирилась с Алисой. Совершенно неожиданно для всех, Бриджит начала вести себя как человек – явление новое и непонятное.
Ленни пришел к выводу, что у семейной жизни есть свои преимущества. Одно из них – конец мимолетным связям.
Он, конечно, не обманывал себя, будто они с Олимпией без ума друг от друга. Но впереди много времени. Дело сделано, и уж он-то, по крайней мере, постарается, чтобы все шло хорошо.
Он задвинул Иден на задворки своей памяти.
Олимпия тоже нашла, что брак (четвертый по счету) не так уж плох. Особенно с кем-то вроде Ленни. Он ничем не походил на трех других ее мужей – это она поняла сразу же. Он умнее, сексуальнее и, в отличие от них, не гнался за ее деньгами. Более того, он, казалось, вообще не думал о деньгах. Когда через три дня после свадьбы она подсунула ему брачный контракт, он подписал просроченный документ не глядя.
– Я женился не на твоих капиталах, – обронил он небрежно.
У него горящий взгляд, настойчивые губы, нежные руки и кое-что еще тоже замечательное.
Не Флэш. Но очень и очень ничего.
Она отложила мысли о Флэше. Он может и подождать.
Джесс прекрасно сознавала, что не является свидетелем романтической любви, но все шло не так плохо, как она предположила после ее первой встречи с Греческой Принцессой – как она окрестила Олимпию, – хотя та походила скорее на коренную жительницу Калифорнии, нежели на гречанку.
– Ленни, – заявила она. – Я не знаю, что ты ей сказал, но что бы то ни было, повторяй снова и снова – она стала почти сносной.
Он рассмеялся.
– Олимпию надо понять, – терпеливо объяснял он. – Конечно, она избалована. А с тобой что случилось бы, если бы твой старик владел доброй половиной мира, а ты росла в ожидании, что тебе достанется вторая половина?
140 
