Особенно,... 
36 
Сладость и тепло нахлынули на нее, закружилась голова. Харриет хотелось танцевать вечно, наслаждаясь объятиями Дариуса и ни о чем не думая.
Музыка стихла. Немедленно появился Марсель, ожидая своей очереди.
— Иди к черту, — сладко произнес Дариус.
— Ясно, — ответил Марсель и испарился.
Харриет едва замечала его и других гостей. Погрузившись в мечты, она уносилась в новый мир, не желая думать об опасности, хотя она не сомневалась, что опасность обязательно придет. «Ну и пусть», — решила молодая женщина. У нее будет о чем вспомнить в тяжелые времена.
Этот танец тоже подошел к концу, и она вздохнула, подозревая, что Дариус больше не пригласит ее. Но, может, когда-нибудь…
Взглянув на него, Харриет увидела, что он взволнован.
— Что у тебя на уме? Что-то беспокоит тебя. Скажи мне.
Секунду он медлил, готовый рассказать ей о разговоре с отцом, но передумал, боясь ранить Харриет.
— Ты можешь поделиться со своим другом? — ласково спросила она.
Однажды, по молодости, Дариус пошутил, что женщину, которая слишком хорошо его понимает, следует избегать всеми силами. Он постоянно уходил от пронизывающего взгляда Мэри. Но с Харриет ему было хорошо, словно она вновь протягивала руку, предлагая спасение.
— Нет, — мягко ответил он. — Все в порядке.
Возле них вновь возник Марсель, и Дариус наконец уступил брату.
У Харриет не было недостатка в партнерах, и в какой-то момент она увидела, что к ней направляется Эймос.
— Я надеялся потанцевать с вами, но меня постоянно опережали. — Он подал ей руку. — Скажите, что я не опоздал.
— Конечно нет, — улыбнулась она.
Толпа расступилась, и Харриет услышала редкие аплодисменты, когда они начали танцевать. Дариус, беседовавший с Фреей, обернулся и тут же напрягся:
— Какого черта?
— Кажется, он очарован Харриет, — произнесла Фрея. — Посмотри, как он улыбается, практически приглашая ее в семью. Я должна быть ей благодарна. Это снизит давление на меня, дорогой брат.
— Посмотри на них, — ответил он растерянно. — Почему он так смеется?
— Она тоже смеется, — заметила Фрея. — Думаю, они поладили. Эймос чаще бывает угрюмым. Приятно видеть, что он старается быть очаровательным.
Но для Дариуса, который знал, что кроется под отцовским «очарованием», каждая секунда была пыткой. Эймос заманивал Харриет в ловушку, ожидая какой-нибудь фразы, которую он сможет использовать против нее. Дариус часто видел, как отец надевает эту маску, если она ему полезна, но раньше не придавал этому значения.
Сейчас все иначе. Это была Харриет — великодушная, наивная и ранимая. И он жаждал уберечь ее любыми средствами.
— Потанцуй со мной, — попросил Дариус и подал руку Фрее.
Она была достаточно сообразительна, чтобы понять его намерения, особенно когда он повел ее в направлении танцующей пары.
— Достаточно близко? — поинтересовалась Фрея.
— Не очень. Ты слышишь, что он говорит?
— Что-то о магазине на Херрингдине… антикварном магазине. С каких пор он этим интересуется?
— С тех пор как узнал, что им владеет Харриет.
— Теперь они говорят о деньгах… сколько стоит магазин.
— Черт возьми!
— Чему ты удивляешься? Это его интересует прежде всего. Эй, он смотрит на нас. Преподадим ему урок? — предложила она.
— Как?
— Посмотри мне в глаза, тогда он подумает, что ты послушный сын. Ведь Эймос может решить все твои проблемы одним чеком.
— Да, но сначала мне придется жениться на тебе.
— Не бойся. Я до самой смерти буду старательно избегать этого.
— И я тоже, — радостно подхватил Дариус.
С легким сердцем они завершили танец.
Когда Эймос поблагодарил Харриет и отошел, она решила утолить жажду апельсиновым соком. Скрывшись за большим растением в горшке, она услышала голос Мэри:
— Где ты нашел эту замечательную девушку?
Дариус согласился:
— Харриет замечательная. Я рад, что она тебе нравится.
— Ты удивлен? Думал, я буду ревновать? Наоборот, она окажет мне большую услугу. Я наконец перестану терзаться из-за того, что оставила тебя. И детям она понравилась, так что я смогу с легким сердцем отправлять их к тебе.
— Ты правда так думаешь? — спросил Дариус.
— Ты считал, что я специально разлучаю тебя с детьми, но это не так. Ты постоянно обижал их.
— Я многое не понимал, но теперь…
36 
