41 
Как же ей сейчас хотелось признаться в своей любви… Но она знала, что время еще не пришло. Да к тому же сама еще не успела освоиться со своими чувствами. И если она попытается прямо сейчас обрушиться на Малаши с откровениями, то получится еще хуже, чем если бы она попыталась натянуть на дикого зверя ошейник.
– Как ты? – спросила она осторожно, заворачиваясь в простыню.
– В порядке, только устал немного.
– Я про вчерашнее.
Его улыбка мгновенно застыла.
– Да с этим тоже все в порядке, – пожал он плечами.
Что-то она в этом сомневалась, но Малаши явно не желал развивать эту тему.
– Какой? – Он протянул ей два галстука.
– Напомни-ка, для чего это?
– Встреча с мэром и членами городского совета.
– Тогда синий.
– А мне больше красный нравится.
– Тогда надевай красный, если хочешь выглядеть как сутенер.
Малаши удивленно вскинул бровь:
– Как сутенер?
– Тебе бы еще те туфли, что мы в магазине видели… И сумочку, – уже даже не пытаясь сдерживать смех, закончила Адди.
– Сумочку… – протянул Малаши и, ухватив ее за запястья, пригвоздил их к спинке кровати. – Не думаю, что она мне пойдет, но с галстуком ты, пожалуй, права. Только мне кажется, на тебе он будет смотреться еще лучше.
Она слишком поздно поняла, что он собирается делать.
– Нет, ну не можешь же ты!..
– Еще как могу. – В его глазах было столько огня, что, будь на ней одежда, она мгновенно сгорела бы.
Нарочито медленно он обвязал галстуком ее запястья и притянул их к кованой спинке кровати, а пытаясь высвободиться, она лишь туже затянула узел.
– Вот так, – улыбнулся он, слегка отстраняясь. – Так и знал, что тебе он пойдет еще больше.
– Но не можешь же ты вот так меня оставить, – запротестовала Адди, борясь с настойчивой мыслью, что еще как может. – А что будет, когда горничные придут убирать номер?
– А я их предупрежу, чтобы они отложили уборку до завтра.
– Малаши! Развяжи немедленно!
– А что мне за это будет?
– Лучше бы побеспокоился о том, что будет, если не развяжешь! Развязывай! – Она уже не знала, смеяться ей или плакать.
– Уверена? Что-то мне кажется, дорогая, что ты не в том положении, чтобы что-то требовать. Правда, к счастью для тебя, жизнь давно научила меня, что, останавливаясь в отеле, всегда нужно соблюдать одно-единственное правило. – Он одним движением развязал узел. – Не стоит расстраивать обслуживающий персонал.
Адди легонько стукнула его кулаком:
– Так ты отпустил меня не из-за того, что не смог устоять перед моим очарованием?
Малаши поморщился:
– Дорогая, ты чертовски очаровательна, но мне все равно нужно на эту дурацкую встречу.
Малаши довольно оглядел новенькое казино, располагавшееся в отстроенном после пожара оперном театре. Руины годами не были никому нужны, и лишь он сумел разглядеть скрытый в них потенциал, потратив несколько лет, чтобы все здесь довести до ума и придать зданию лоск и величественность былых времен.
Но чего-то все равно не хватало. Нахмурившись, Малаши еще раз пристально все оглядел и вдруг заметил рыжие волосы и стройные ножки.
Адди!
Его мгновенно захлестнула волна радости, и он вдруг осознал, что именно ее ему и не хватало. Только спустя секунду он понял, что обознался.
Но неужели он настолько хочет ее видеть, что она уже начала ему мерещиться?
Он прищурился. Кругом столько красоток, так почему же он думает об Адди, когда легко может выбрать себе любую?
Да все просто. Ему не нужна любая, ему нужна именно Адди.
Стараясь не обращать внимания на бешено забившееся сердце, он попытался убедить себя, что провел с ней столько времени, что просто привык к ее постоянному присутствию.
Вот только где она сейчас?
А потом он увидел.
И на этот раз никакой ошибки быть не могло.
Она замерла на лестнице, ведущей в основной зал, а по обе стороны от нее стояли назначенные им телохранители.
Застыв в пятне яркого света, она была восхитительна и, как никогда, напоминала статную богиню. Черные туфли на высоком каблуке, короткое яркокрасное платье с длинным рукавом, облегавшее пленительные формы так плотно, словно его сшили прямо на ней…
Но помимо внешнего великолепия, Малаши ясно различил застывшее в ее глазах сомнение и сразу же бросился к ней.
Вблизи она оказалась еще прекрасней, а высокая прическа открывала тонкую шею и безупречное лицо, и Малаши понял, что не сможет жить, если прямо сейчас к ней не прикоснется. Не обозначит, что она принадлежит лишь ему одному и никому больше.
41 
