Последние отзывы

  46  

Он был очарователен, когда они встречались на публике. И хотя она уверяла себя, что он держал ее руку чуть дольше, чем необходимо, и глядел на нее с особым блеском в глазах, она не знала до конца, не было ли это все плодом ее воображения. У нее было подозрение, что он так же вежлив и любезен со всеми остальными дамами двора.

— Он не ускользнет от меня! — вслух сказала она сквозь стиснутые зубы, вспомнив, каким он был тогда, в те, казалось, далеко ушедшие дни, когда она была вынуждена уехать в деревню и оставить все, что так радовало и интересовало ее.

Тогда-то она держала его в руках, так же как и полдюжины других молодых людей. Он не был еще так уверен в себе в те дни и, может быть, был благодарен ей за внимание.

Она вспомнила их тайные свидания. Ночи, когда, дождавшись, чтобы муж уснул, она исчезала из дома, встречаясь с ним в темных галереях или в одной из бесчисленных комнат. Двор тогда пребывал в Хэмптонском дворце, и было нетрудно ускользнуть от наблюдения там — в просторных садах.

Она вспоминала маленькую беседку, заросшую жимолостью, и месяц, чуть проглядывающий из-за облаков. Мысли о том, что произошло тогда, в темноте, заставили Лилиан Малверн глубоко вздохнуть.

У нее вдруг возник план. С ощущением, что нельзя терять ни минуты, она быстро позвонила.

— Принеси бумагу, новое перо и песок, — кратко сказала она одному из своих многострадальных слуг, — и поторопись, а не то тебе не поздоровится!

Она ждала, топая ножкой по полу, когда другой слуга появился в дверях.

— Что еще? — спросила леди Малверн.

— Мистер Джулиан Кирк, миледи.

— Опять! — воскликнула Лилиан Малверн. — Ты говорил ему, что меня нет дома?

— Да, миледи, как вы и сказали. Он ответил, что будет ждать, пока вы не вернетесь. Ничто не убедит его уйти.

— Тогда выгоните его прочь! — в истерике закричала Лилиан Малверн. — Побейте его! Высеките его! Забросайте камнями! Делайте что хотите, но пусть он перестанет преследовать меня. Передайте ему то, что я уже говорила ему, — он мне больше не нужен!

— Да, миледи.

Слуга поклонился и вышел, а Лилиан Малверн тут же уселась писать письмо, выбросив Джулиана Кирка из головы. Закончив письмо, она оставила его на столе и послала за горничной.

— Я хочу переодеться.

— Бальное платье, миледи?

— Нет, дура. Мне нужно что-нибудь домашнее, мягкое, облегающее и женственное. Что там у меня есть?

Служанка заколебалась.

— Ваше черное?

— Черное! — вскричала Лилиан Малверн. — Пошевеливай мозгами, если они у тебя еще остались! Неужели ты думаешь, что после того, как я год отходила в черном, я его сейчас надену? Нет, нет, должно быть что-то другое.

— Есть еще кружевное розовое, миледи. Но… вы помните?

— Да, конечно, розовое, — сказала леди Малверн, — и что это я должна помнить?

— Когда его светлость был жив, он говорил, что это слишком неприлично для уважаемой леди.

— Да, конечно, я вспомнила теперь. Это как раз то, что надо, — сказала леди Малверн. — Принеси его — и берегись, если оно будет не свежим или неотглаженным.

Ее светлости все было не так, и горничная начала обливаться слезами до того, как миледи искупалась, оделась и украсила себя драгоценностями, которые мало скрывали слишком откровенный лиф.

— Ну, что ты думаешь? — спросила леди Малверн, глядя на себя в зеркало.

— Вы очень красивы, миледи, — отвечала служанка, как от нее и ждали, — но…

— Но что, идиотка? — закричала леди Малверн.

— Вы не сможете показаться в таком наряде ее величеству.

Леди Малверн расхохоталась.

— Ее величество не увидит меня, — сказала она, — можешь быть уверена. Принеси графин самого лучшего вина, какое у нас есть. Задерни занавески, зажги свечи и наполни комнату ароматом трав.

— Да, миледи.

Служанка убежала, и леди Малверн приняла сначала одну позу, затем другую, наблюдая эффект в зеркале. Без сомнения, ее наряд был смелым, почти на грани приличия. Ни один мужчина не мог бы глядеть на нее, подумала она, не почувствовав прилива страсти при виде этой красоты, так тонко и восхитительно обнаженной.

Она оглядела спальню. На большой дубовой кровати с пологом лежали свежие простыни, привезенные ею из деревни, благоухающие лавандой, с кружевами по краям. Подушки без единого пятнышка. Вышитые шелком занавеси манили, обещали тайну. Она подошла к окну. Еще не стемнело, солнце как раз садилось, играя малиновыми и желтыми лучами.

  46