103 
— Поэтому, — продолжал Гейзар, — я предлагаю вам Унфрита.
— Вот змея! Он все-таки сумел обставить нас! — произнес Зигвульф, понизив голос. — Унфрит. Я просто не могу в это поверить! Он мог с таким же успехом произнести имя одного из сыновей Видо!
Человек по имени Унфрит проворно выступил вперед, на лице его играла насмешливая улыбочка. Его одеяние и снаряжение говорили о том, что он недавно разбогател: длинный плащ, подбитый мехом горностая, волочился по земле, ремень, на котором висели ножны, был из новой, хорошо выделанной кожи, с тяжелой золотой пряжкой. Его замшевая рубаха и высокие ботинки со шнуровкой были как будто в первый раз надеты и не знали еще, что такое дорожная пыль и грязь. Может быть, он вообще прибыл сюда в закрытом римском экипаже? Зигвульф окинул его с ног до головы презрительным взглядом.
Реакция окружающих была неопределенной. Большинство, по-видимому, постаралось скрыть свои истинные чувства. Люди обменивались настороженными торопливыми взглядами, стараясь понять, что думают обо всем этом другие.
— Хитрая лиса, — промолвил Торгильд, качая головой, в то время как его рука непроизвольно легла на рукоять меча. — Люди, как видно, ничего не поняли. Он ведь назвал родственные связи только со стороны матери. Если бы он осмелился перечислить родственников и по отцовской линии, его бы разорвали на части. И он это знает, потому и молчит!
Те, кто доверяли жрецу, громко били в ладоши, одобряя его выбор скорее только из почтения к нему самому. Но было в толпе немало и таких людей, которые хранили гробовое молчание.
Простые люди не считали Унфрита близким родственником Видо, потому что только хаттская знать придавала значение родственным связям по отцовской линии — на Римский манер. Внешние приличия вроде бы, таким образом, были соблюдены. Но каким-то глубинным шестым чувством люди все же ощущали: что-то здесь неладно. Гейзар, похоже, слишком уж ретиво стремился провозгласить новым вождем именно этого человека. А ведь Унфрит был во всех отношениях жалкой заменой отважного Бальдемара.
Зигвульф знал, что Видо, напротив, считал Унфрита близким родичем. В частной жизни Видо подражал обычаям своих Римских хозяев, несмотря на то, что он с некоторым пренебрежением относился к ним. Таким образом, благодаря усилиям Гейзара, влияние предателя упрочится. Если битва будет выиграна, Унфрит быстро приобретет славу доблестного вождя, и Бальдемар, даже когда поправится, уже не сможет претендовать на штандарт войска.
Зигвульф заметил, что Гейзар пришел в ярость и начал нервно вышагивать взад и вперед, опираясь на свой жезл. Он чувствовал себя оскорбленным, потому что реакция окружающих на его предложение была отнюдь не восторженной.
Наконец, Гейзар остановился, чтобы еще раз посмотреть туда, где начинался лес, волосы жреца овевали его лицо, как призрачные крылья. Пение и крики из задних рядов нарастали и становились все отчетливее. В них слышалась какая-то угроза. Жрец похолодел и застыл в предчувствии надвигающихся важных событий. Со своего места он мог хорошо видеть небольшой отряд, спускающийся по косогору. Толпа расступилась, давая ему проход, и он медленно приближался к Священному Дубу.
Теперь уже Гейзар мог отчетливо слышать то, что кричали люди:
— Дочь Ясеня! Веди нас в бой!
* * *
Часом раньше в эту ночь, когда еще был в самом разгаре ритуал посвящения в воины племени, из леса на опушку вышла измазанная грязью с головы до ног девочка, закутанная в плащ, полы которого были скреплены шипами, а сам плащ был усеян колючками лесных растений. Когда она подошла к одному из соплеменников — чернобородому кузнецу — и спросила, где Бальдемар, тот только молча подозрительно взглянул на нее. Когда же она назвала себя, мужчина недоверчиво засмеялся.
— Эта перепачканная в грязи курочка утверждает, что она дочь Бальдемара! А тебе разве никто не говорил, детка, что ее охраняют лучше, чем Римскую крепость? Как не стыдно врать! Убирайся прочь!
Ауриана так растерялась и пала духом, что снова вернулась в лес. Она шла сюда весь день и часть ночи. Лишь в полдень она сделала небольшой привал и поспала, забравшись в заросли боярышника и свернувшись там калачиком среди копошащихся жучков, муравьев и порхающих птиц. Она совершенно выбилась из сил и не могла дальше идти. Одно мгновение она даже не могла вспомнить, почему так стремилась сюда и зачем хотела дать клятву. Может быть, все же брак с Витгерном…
103 
