Последние отзывы

  42  

Немного спустя она нырнула в постель, дотянулась до торшера и выключила свет. Темнота стала для нее спасением. Из груди Ан вырвался протяжный вздох. Она лежала, прислушиваясь к далекому шуму волн, бьющихся о берег, к шепоту легкого ветерка, гулявшего над водой. Глаза закрылись, и она медленно погрузилась в глубокий, без сновидений, сон — сон обессиленного, опустошенного человека.

Когда девушка проснулась, солнечные лучи радостно играли на стенах. Анабель чувствовала себя легкой и воздушной, вся усталость прошла, а с ней исчезло и то неимоверное напряжение, которое не покидало ее столько дней.

Посмотрев в окно через тоненькие тюлевые шторы, она увидела пронзительно голубое небо и покрытые снегом очертания гор на другой стороне озера. Замечательное утро! У Ан не было никакого желания шевелиться — хотелось лишь лежать и наслаждаться этим волшебным видом.

Зевнув, девушка лениво перевела взгляд на будильник, стоявший на тумбочке. Она с сожалением понимала, что не может нежиться в постели целый день. Каково же было ее удивление, когда Ан увидела, что уже почти девять. Бен должен быть здесь через полчаса!

Если не спуститься вниз, он поднимется в номер и застанет ее в постели, а этого ни в коем случае нельзя допустить! Девушка быстро встала и поспешила в ванную, приняла душ, высушила феном волосы, накинула пушистый махровый халат и позвонила горничной, чтобы заказать завтрак в номер, так как обслуживание в ресторане уже, наверное, закончилось. Итак, апельсиновый сок, кофе и круассаны. Ан с удивлением почувствовала, что чертовски голодна.

В ожидании завтрака она надела белые хлопчатобумажные трусики и лифчик, а сверху натянула белые джинсы и футболку в голубую и белую полоску. Потом всунула ноги в белые мокасины и подкрасила губы. Когда Ан вдевала в уши серьги, в дверь постучал официант. Это был тот же самый мальчик, который рассказывал ей о красотах озера. С сияющей улыбкой юноша восхищенно посмотрел на нее.

— Доброе утро, синьорина! Как ваши дела?

Спасибо, замечательно, — сказала она, улыбнувшись в ответ. Ан ощущала себя легкой как воздух и свободной как птица. Каким облегчением стало то, что она рассказала Бену всю правду. До этой минуты она не понимала, в каком мучительном напряжении жила, избегая разговоров о прошлом. Петер, как всегда, прав: Анабель позволяла прошлому разрушать настоящее. Яд воспоминаний омрачал всю ее жизнь.

Может быть, поднос лучше вынести на балкон? — спросил официант. В ответ она кивнула и придержала балконную дверь, чтобы ему удобнее было пройти.

Официант замешкался, расставляя на столике плетеную корзиночку с круассанами и тостами, накрытую салфеткой тончайшего дамасского полотна, маленькие баночки с мармеладом, медом и джемом, хрустальную масленку, бокал с соком, большой серебряный кофейник, молочник и сахарницу. Наконец он поставил чашку с блюдцем и налил кофе. Искусно сервируя стол, юноша рассказывал о кабаре в соседнем отеле, куда он собирался пойти вечером.

У них выступает поп-группа и танцовщицы. Мой друг, который работает там, говорит, что на девчонках надето лишь несколько перьев! Еще он говорит, что они могут задирать ноги выше головы! И ходят по сцене колесом. У них как будто костей нет, они словно гуттаперчевые. Парень обещал провести меня бесплатно. Да, в соседнем отеле кипит настоящая жизнь, не то что здесь, где у менеджера волосы на голове встают дыбом при одной лишь мысли о том, что можно включить громкую музыку, а уж танцовщицы… У него, наверное, разрыв сердца произойдет, расскажи я ему обо всем этом.

Ну так расскажи… — Анабель села за стол и с огромным удовольствием сделала большой глоток ледяного, с мякотью, апельсинового сока.

Молодой официант рассмеялся:

— Я? Самое позднее через две минуты окажусь на улице.

Внезапно кто-то распахнул дверь комнаты, которую юноша, входя, оставил приоткрытой. Быстро оглянувшись, официант перестал смеяться.

— Приятного аппетита, синьорина, — быстро проговорил он и повернулся, чтобы выйти из комнаты.

Анабель проводила его взглядом и увидела Бена, стоящего в дверном проеме. Сердце ее чуть не остановилось, она почувствовала невыносимую раздирающую боль в груди, дыхание перехватило.

Бен шагнул к балкону, уступив дорогу уходящему официанту. Лицо его казалось безмятежным. Мальчик пробормотал какие-то вежливые извинения, англичанин снисходительно кивнул и попросил:

  42