925 
* * *
Пнув запертую дверь ещё раз, Драко обернулся и уставился разгневанным взглядом на Гарри, который сидел на кровати, в растерянности от сложившейся ситуации.
— Великолепно, Поттер, — прорычал слизеринец. — Твоя идея?
Гарри соскочил с кровати:
— Что она сделала? Заперла нас?
— Шестой уровень заклинания Forinsecus, — неохотно откликнулся Драко. — Любому из нас понадобится не один час, чтобы выбраться отсюда. У меня нет сил, а ты не сообразишь, как выполнить контр-заклинание. Чёртова девка. Я полагаю, среди всей твоей гадости не завалялось фомки?
Гриффиндорец облокотился на спинку.
— Нет. Кроме того, она права: мы должны поговорить.
— Нам не о чем разговаривать, — Драко подошёл к гардеробу и распахнул дверцы. За ними оказалось что-то вроде забитого всяким барахлом чулана: подушки, одеяла, квиддичная форма, коробки, домашний скарб. — Как думаешь, может, шарахнуть по двери квиддичной дубинкой? — вслух подумал он.
— Вряд ли Виктору понравится, если ты разобьёшь его дубинку, — откликнулся Гарри, хотя его мысли были заняты отнюдь не ею. Накричав на Гермиону, и уже чувствуя приступ вины, Гарри был опустошён и измучен, и ума не мог приложить, как усмирить безграничную ярость, охватившую Драко. С момента, как юноша оставил Хогвартс, он дюжину раз представлял, как снова встречается со своим другом, но ему и в голову не приходило ничего, даже отдалённо напоминающее происходящее. Обычно в своих фантазиях он возвращался домой после победы над Тёмным Лордом, и из школы навстречу ему кидались друзья, заключая его в объятия и наперебой поздравляя. Иногда в мечтах он был ранен и перебинтован, иногда — доблестно прихрамывал, вызывая всеобщее беспокойство. Но никогда Драко не обращался с ним, как с червяком, недостойным находиться в приличном обществе.
— А ещё Виктор велел тебе не высовывать из дома носа после наступления темноты. Скажи, Поттер, ты целенаправленно пытаешься достигнуть пика совершенства в твоих тупоголовых штучках или же этой ночью всё так удачно сложилось? Никак не могу разобраться — то ли ты сознательно пытаешься выглядеть дураком, то ли у тебя это само собой выходит.
Гарри вздохнул:
— Ладно, Малфой, если не хочешь разговаривать со мной — не надо, но послушать-то ты можешь?
— Нет, — Драко выволок из чуланчика коробки, и вытряхнул на пол их содержимое. — Это маггловское барахло?
— Да. Что ты подразумеваешь под «нет»?
— А ты сам как думаешь? — Драко попинал кучу рухляди: седло от метлы, элементы спортивной формы, железяки, сломанный пестик. — А тут есть эта штука… как бишь её? С помощью которой можно снять дверь с петель?
— Accio! — быстро произнёс Гарри, и из-под кучи прямо ему в руку влетела отвёртка, которую он положил рядом с собой на кровать. — Это — отвёртка. Если ты поговоришь со мной пять минут, я отдам её тебе.
Развернувшись, Драко уставился на Гарри тяжёлым, равнодушным взглядом и скрестил руки на груди, отчего рубашка на спине натянулась, подчеркнув узость и худобу плеч.
Какой он тощий, ему надо вернуться в школу, — неожиданно подумал Гарри, — под присмотр мадам Помфри. А не мотаться по Европе без сна и пищи…
— Не уверен, что мне настолько нужна эта маггловкая штука, — обманчиво тихим и мягким голосом ответил Драко: Гарри, прекрасно разбирающийся в этом, знал, что слизеринец на самом деле очень сердит.
— В любом случае, с помощью этой штуки петли не снимешь, — ответил Гарри, — она слишком большая. Слушай, Драко, я признаю, что совершил, возможно, самую большую ошибку в своей жизни, сбежав из Хогвартса таким образом…
— Ну, не преуменьшай свои возможности, Поттер. Я уверен, что с твоим талантом в совершении имбецильных ошибок тебя ждёт большое будущее.
— Я не хотел бросать тебя. Но подумал, что должен.
В глазах Драко что-то блеснуло, они полыхнули нерешительностью и ожесточением, словно слова Гарри удивили его. Гарри вспомнил, как просунул руку сквозь прутья решётки в Имении, и вспышку изумления на лице Драко, когда нож Гарри резанул его ладонь
— Ты подумал…
— Вольдеморт — это моё дело, — устало пояснил Гарри. — А не твоё, тебе достаточно страданий…
— Твоё дело? — были кровь и мёд в голосе Драко: металл и обманчивая сладость. Он осторожно опустил коробку, которую только что вытащил из чулана и, развернувшись, подошёл к Гарри, не шелохнувшемуся и не двинувшемуся с места: гриффиндорец ждал, что Драко ударит его снова. Но Малфой, засунув большие пальцы за ремень штанов, мерил Гарри взглядом полуприкрытых глаз. Губы его кривились в злобной усмешке. Гарри почувствовал, как волоски на руках и шее встали дыбом, и, против его воли, перед глазами мелькнуло воспоминание о Полночном клубе, о том, как он был прижат к мокрой стене. Юноша снова почувствовал угрозу, которая не шла ни в какое сравнение с той, потому что сейчас перед ним был настоящий Драко. Глаза слизеринца горели упрямством, в них не было прощения, губы брезгливо сжались.
925 
