54 
Ноэлайн без лишних слов подошла к шкафчику и налила в стакан воды. Жюстин стонал, ему казалось, что от боли глаза вылезают из орбит.
– Лежи спокойно, – шептала Селия ему на ухо, положив его голову на свое плечо. – Ты сам во всем виноват, ведь я тебя предупреждала, чтобы ты не трогал повязку! Если хочешь снова видеть, ты должен лежать спокойно. Нужно время.
– Убирайся от меня ко всем чертям, бесчувственная сучка! – злобно прошипел он, однако его дрожащая рука обвилась вокруг ее талии, будто это был спасительный якорь.
Его горячее дыхание обжигало ее кожу сквозь тонкую ткань платья. Селия прикрыла его голое тело простыней: ей вдруг захотелось защитить его от посторонних взглядов. Это было смешно, ведь Ноэлайн знала его со дня рождения.
Ноэлайн принесла снотворное.
– Жюстин, надо это выпить.
– Что это такое?
– Это тебе поможет. – Селия поднесла стакан к его губам.
Он поперхнулся и беспомощно выругался:
– Не хочу, черт бы все побрал…
– Выпей сейчас же, – сказала она тихим, но не допускающим возражений голосом.
Жюстин несколькими глотками выпил лекарство, и две-три капли стекли по подбородку на лиф ее платья. Селия бросила умоляющий взгляд на Ноэлайн:
– Принеси, пожалуйста, бальзам для глаз. И бинты.
Ноэлайн, наморщив лоб, смотрела на Селию с Жюстином.
– Да, мадам.
Селия отставила в сторону стакан и взглянула на темноволосую голову, прильнувшую к ее плечу. Жюстин успокоился, только дышал прерывисто. Она могла лишь догадываться, как он страдает. Голова его отяжелела на ее груди, и она вдруг почувствовала к нему нежность.
– Жюстин, – тихо сказала она, – все прошло. Теперь надо отдохнуть.
– Я не хочу быть слепым, – пробормотал он. – Не хочу, чтобы меня водили за руку.
– Нет-нет, с тобой все будет в порядке. Успокойся.
Она нашептывала ему слова утешения, пока он, глубоко вздохнув, не обмяк на ее груди.
* * *
Весь следующий день Жюстина поили снотворным, так как это был единственный способ удержать его в постели.
– Он еще задаст нам жару, – печально покачала головой Лизетта. – Ты, конечно, знаешь, что такое выхаживать раненых, но таких трудных больных, как Жюстин, у тебя, думаю, не было.
Когда Жюстин проснулся, предсказания Лизетты сбылись. Он пребывал в отвратительном настроении и даже с ней вел себя возмутительно, то и дело обрывая на полуслове.
– Принеси мне что-нибудь съедобное, – ворчал он. – Не желаю больше есть эти помои.
– Тебе пока нельзя обычную еду.
– В таком случае можешь не кормить меня вообще! – заорал он и здоровой рукой отшвырнул чашку с бульоном.
Взбешенная Лизетта ушла, прислав перепуганную служанку убрать осколки.
Жюстин потер ноющий бок. Нога тоже болела. Болело все: плечо, бок, живот. Но хуже всего была острая боль в голове, которая, казалось, становилась сильнее с каждым ударом пульса. Он застонал, Ноэлайн предложила ему снотворное, но он обругал ее и выгнал из комнаты. Он не желал больше спать. Он хотел встать с кровати и двигаться самостоятельно, а больше всего ему хотелось избавиться от гнетущей темноты.
– Эй ты, – рявкнул он на служанку, которая возилась в углу, – закругляйся и передай мадам Вал… Селии, что ей не удастся прятаться от меня вечно. – Решив, что этого, возможно, будет недостаточно, чтобы Селия поднялась к нему, он добавил:
– Скажи ей, что у меня съехала повязка на боку.
Через десять минут мучительного ожидания он наконец услышал легкие шаги и почувствовал аромат духов.
– Ты не спешила, – ехидно заметил Жюстин.
– Твои крики и стоны всех в этом доме выведи из равновесия, – холодно ответила Селия. – Ноэлайн вспоминает злых лоа, у Лизетты от возмущения лицо пошло красными пятнами, а дети убеждены, что мы держим в спальне чудовище.
– Пошли вы все к дьяволу!
– Что случилось с твоей повязкой? – Селия откинула простыню. – Повязка на месте. – Тут она заметила глубокие морщины на его лбу, и голос ее стал мягче. – Голова еще болит, а? Дай-ка я сменю тебе подушку.
Селия осторожно приподняла его голову и поменяла подушку. Обошла вокруг кровати, поправляя сбившиеся простыни, потом открыла окно, впустив в комнату прохладный ветерок.
– Ты хочешь пить?
54 
