70 
Ее голос, ласковый, журчащий, убаюкивал страх. И лишь оказавшись в коридоре, Тора поняла, что переступила-таки заветный порог, за которым заканчивалась безопасная территория.
Но сбегать нельзя.
— Ступай, куколка… — Портниха убрала руку. — Не надо ему перечить.
Тора осталась одна.
Она справится. Коридор… пуст. И лестница не так страшна. Всего-то пара дюжин ступеней. Холл. И Крайт, переминающийся с ноги на ногу. Легкий аромат лимонов… на самой грани. И есть ли он вовсе либо же Тора выдумала этот запах?
— Добрый вечер, — сказала она, потому что молчать было бы невежливо.
— Добрый. — Крайт поспешно отвел взгляд и за ухо себя зачем-то ущипнул. Уши у него были крупные, оттопыренные и ярко-красные, не то от стыда, не то от дурной привычки.
На нем был фрак. Белая рубашка, в кои-то веки выглаженная. И галстук, завязанный не слишком-то умело: один хвост получился длиннее второго. А волосы по-прежнему дыбом торчали.
— Я… — Он сглотнул и дернул хвост галстука, почти развязав. — Я хотел бы извиниться… я… мне очень жаль, что так вышло. Простите. Пожалуйста.
Девушка не знала, что ответить.
Она принимает извинения?
Хильда только фыркнула: мальчишке она не верила. Притворяется. И Торе надо быть очень осторожной с ним и с остальными. Райгрэ наказал их, но злиться станут на Тору. Правда, вновь напасть не посмеют… пока райгрэ ее защищает.
— Мне очень стыдно, — шепотом добавил Крайт.
Врет. Но притворяться можно вдвоем — ссор райгрэ не потерпит. И Тора предложила:
— Давай я тебе галстук нормально завяжу.
Крайт согласился. Он подходил боком, медленно, точно опасаясь, что Тора его ударит.
— Райгрэ сказал, что я с вами в театр иду, что буду нужен. Зачем?
Тора понятия не имела.
— Он со мной вообще не разговаривал. И не замечал даже. А теперь вот… я хочу сделать все правильно.
И вновь вернуться в число любимцев?
Галстуки Тора давно не завязывала, но руки помнили простейшие узлы. Вышло всяко лучше, чем изначально, хотя Макэйо наверняка отыскал бы недостатки.
— Вас из наших больше никто не тронет. И… и другим не дадут тоже. Мне… мне действительно очень стыдно. — Крайт втянул воздух и густо-густо покраснел.
Сила руды… а он первый, кто понял, но не последний. Сколько людей будет в театре?
Множество.
Свет сотни газовых фонарей тонул в желтом янтаре, которым был отделан холл Королевского театра. Тора старалась не вертеть головой, хотя ей все здесь было любопытно.
И широкая тополиная аллея, по случаю премьеры украшенная бумажными фонариками. И само здание театра, огромное и в то же время гармоничное в каждой своей линии. И статуи на ступенях. Иные — из мрамора, или же восковые, или и вовсе не статуи, но люди, застывшие в причудливых позах. Лишь запах позволял отличить живое от неживого.
— Это новая мода, — подал голос райгрэ, молчавший всю дорогу. — Мне она видится глупостью полнейшей. — И добавил очень тихо: — Ты со мной.
С ним. И Крайт сзади, идет, глядя на ноги, разве что не спотыкается. Но все равно неспокойно. Тора с трудом заставляет себя снять маску и плащ. Ей кажется, что все, буквально все взоры прикованы к ней.
Наверное, так и есть.
Ее разглядывают. Кто-то исподволь, робко, заслоняясь веерами и разговорами, кто-то прямо и не скрывая собственного недовольства, а кто-то и вовсе с явным интересом, не стесняясь использовать монокли и лорнеты, словно бы Тора — редкое животное.
— Нас прощупывают, — пробормотал Крайт, стряхивая сонное оцепенение. — Трое… нет, четверо. Ничего серьезного, так, любопытство.
Еще презрение. Пожалуй, немного зависти — чему завидовать? И ревности, которая прячется в нервном изгибе губ.
— Райгрэ Виттар, — у этой женщины низкий хрипловатый голос, и разговаривает она негромко, привыкла, что к ней прислушиваются, — ваше поведение заставляет меня сомневаться в вашей разумности.
На ней темно-зеленое платье, отделанное изумрудами и перьями колибри.
— Я тоже бесконечно рад видеть вас. Ваше очарование растет день ото дня. — Райгрэ поцеловал руку дамы.
— А ваша сегодняшняя выходка может дорого вам стоить. Эту премьеру собиралась почтить своим присутствием ее величество. — Точеные ноздри дамы раздулись. — О боги! Вы потеряли всякий стыд!
70 
