24 
— Я подумывала о том, чтобы надеть бурнус и паранджу, но, видишь ли, Кавано, в них слишком жарко и неудобно, да и наряд непривычный. Так что извини, но я останусь в этом. Он рассмеялся.
— Ты сумасшедшая. — И вдруг его улыбка погасла. И он совершенно серьезно спросил:
— Тебе было больно?
— Что?
— От моей бороды, когда я тебя целовал. Кроваво-красный цветок на груди Лилы снова затрепетал, но не от возмущения.
— Она немножко царапалась, но я… гм… не обратила внимания.
— Вот как. — Они смотрели друг на друга, испытывая необъяснимое чувство неловкости. Наконец Адам прервал молчание:
— Прошу прощения, если так.
— Все в порядке. — Нервным жестом Лила вытерла ладони о джинсы и сменила тему:
— Твои успехи произвели неизгладимое впечатление на доктора Арно. Он не уставал восхищаться тобой. Ты сделал что-то такое, чего я не видела?
— Подойди. — Лила подошла к его кровати. Он откинул простыню, и она увидела, что Адам теперь лежит в плавках, и подумала, скольких усилий потребовалось ему и Питу, чтобы надеть их. — Посмотри на это.
— Келвин Кляйн, — сказала Лила разочарованно. — Ну и что?! Я не фанатик модных лейблов.
— Ты не на плавки смотри, а на ногу. — Адам указал на мышцу бедра. Лила заметила, что она немного сокращается, и одобрила:
— Браво, — улыбаясь ему и аплодируя, она заметила, что на лбу Кавано выступили капельки пота. Даже такое простое движение далось ему с огромным трудом, но он двигался, и Лила не могла не испытать радости. — Как насчет упражнений для расслабления?
— Отлично.
— Не соглашайся с такой охотой. Это не так-то просто!
Лила промассировала и разработала все суставы, потом попыталась развернуть плечи Адама в одну сторону, придерживая в неподвижном положении торс. И когда Адам, старательно следуя ее указаниям, повернулся к ней лицом, Лила спросила:
— Кстати, кто такая Лукреция? — Голова Адама тут же вскинулась. — Неужели я сделала тебе больно?
— Откуда ты знаешь о Лукреции?
— Я ничего не знаю, поэтому и спрашиваю. Врач привез с собой целый мешок почты для тебя. Я заглянула внутрь, и три первых письма оказались от некоей Лукреции фон Как-ее-там из Швейцарии.
— Это женщина, с которой я встречаюсь.
— Встречаешься?
— Ты понимаешь, что я имею в виду, — раздраженно буркнул Адам.
— Ну, разумеется, я понимаю. Встречаешься — значит спишь.
— Ну и что в этом такого?
— Ничего. Просто среди моих знакомых нет людей, которые могли бы назвать дочку Лукрецией.
— А среди моих нет таких, кто бы назвал дочку Лилой.
Она сумела рассмеяться.
— Удар в самую точку. Хорошо еще, что они не назвали меня Далилой.
Адам мгновение рассматривал ее лицо и особенно внимательно рот.
— Не уверен. Это имя подошло бы тебе куда больше.
Лила залилась краской, но она решила, что это все из-за того, что она перегрелась у бассейна. В отличие от Элизабет она никогда в жизни не краснела.
— А эта твоя Лукреция имеет отношение к Лукреции Борджа?
— Нет, а вот ты наверняка ей родня.
Черт побери, ну-ка прекрати это. — Адам даже начал заикаться.
Лила пыталась согнуть ему колено под прямым углом, но нога не поддавалась. Она надавила сильнее. Адам заскрипел зубами.
— Тебе больно?
— Проклятье, да. — Их взгляды встретились. — А это хорошо?
— Да, олух. Давай поработаем вместе, чтобы согнуть ногу. Настанет день, когда ты будешь пытаться ее согнуть, а я стану тебе мешать. Вот тогда ты меня по-настоящему возненавидишь.
— Сделай так, чтобы я начал ходить, Лила, и я тебя полюблю.
На мгновение их взгляды встретились.
Девушка первая отвела глаза. Она все превратила в шутку:
— Все так говорят. Но стоит моим пациентам выздороветь, об обещании они тут же забывают.
Она еще несколько раз попыталась согнуть оба его колена. Им обоим пришлось изрядно попотеть. И все-таки Лила не сдавалась. Потом они с Питом перенесли Адама на наклонный стол, и он провел на нем полчаса в положении стоя.
— Ты молодец, Кавано, правда?
Он улыбнулся, гордый собой.
— Перед выпиской я мог два раза в день провести так по полчаса.
— Тогда ты совершил настоящую глупость, когда выписался.
24 
