Особенно,... 
9 
– Кэйси, не промелькнуло ли в вашей башке, что если бы вы не забыли спички, то у нас не было бы сегодня ночью столько работы?
– Господи, а еще кто-то хвастался своими воровскими талантами! – воскликнул Риордан.
– Заткнись! – заорал Кэйси.
– О'кей. Флэннери, ты берись за один конец «Сумерков Богов», ты, Туоси, за другой, тот, где девица занимается всякими приятными штучками. Ха! Поднимайте.
И боги в безумном порыве взмыли в воздух.
К семи часам большая часть картин была вынесена из дома. Они громоздились в снегу и ждали, когда их разберут и растащат в разные стороны, в разные дома. В 7.15 лорд и леди Килготтен вышли из дома и уехали. Кэйси быстренько составил из товарищей что-то вроде стенки, чтобы заслонить картины, и милая леди не увидела их. Парни оживленно приветствовали автомобиль, когда он проезжал мимо, и леди помахала им ручкой.
От 7.30 до 10 были вынесены остальные картины.
Когда все картины за исключением одной были вынесены, Келли остановился у темной ниши, где висел портрет старого лорда, выполненный леди Килготтен. Потом вздохнул и из соображений высшей гуманности осторожно вынес портрет на улицу.
Когда в полночь лорд и леди вернулись домой с гостями, они обнаружили лишь борозды в снегу, оставшиеся после того, как Флэннери и Туоси волокли драгоценную вакханалию, а Кэйси возглавил караван полотен Ван-Дейка, Рембрандта, Бушера и Пиронези и, наконец, Блинки Воет, истомленный ожиданием радости, повлек в темный лес двух ню Ренуара.
Вечер закончился в двум часам ночи. Леди Килготтен отправилась спать, удовлетворенная объяснением, что картины отправлены на реставрацию.
В три утра лорд еще не спал. Он сидел у себя в библиотеке один перед горящим камином; шарф, обмотанный вокруг тощей шеи, в мелко дрожащих пальцах бокал бренди.
Около четверти четвертого послышался осторожный скрип паркета, шевельнулись тени, и спустя некоторое время с шапкой в руке в дверях библиотеки появился Кэйси.
– Тс-с-с! – тихо произнес он.
Лорд, которому что-то снилось, испуганно заморгал:
– О Боже, что, нам уже пора уходить?
– Нет, это завтра ночью, – сказал Кэйси. – Как бы то ни было, не вы уходите, а они возвращаются.
– Они? Ваши друзья?
– Нет, ваши. – И Кэйси поманил его за собой.
Старик дал провести себя через весь холл, чтобы выглянуть через распахнутую парадную дверь в глубокий колодец ночи.
Там, подобно замерзающей Наполеоновской армии, разутой, нерешительной, деморализованной, смутно угадывалась знакомая кучка людей. В руках у них были картины, картины подпирались коленями, их держали на спинах, некоторые торчком стояли в сугробах, поддерживаемые трясущимися от растерянности и холода руками. Стояла мертвая тишина. Казалось, – они попали в неловкое положение, как будто один противник ушел сражаться с кем-то более достойным, а другой, пока еще неизвестный, молча затаился до поры до времени где-то у них за спиной. Они поминутно оглядывались через плечо на горы и город, как будто в любой момент сам первозданный Хаос мог спустить на них своих псов.
В этой беспросветной ночи им одним был слышен далекий, колдовской лай, наполняющий души смятением и отчаянием.
– Это ты, Риордан? – нервно позвал Кэйси.
– Кто же еще, черт возьми? – донесся голос из толпы.
– Что они хотят? – спросил старик.
– Не столько мы хотим, сколько вы теперь можете хотеть от нас, – ответил голос.
– Понимаете, – раздался другой голос, он становился все слышнее, потом в полосе света появился Гэннагэн. – Ваша честь, прикинув что к чему, мы решили, что вы такой славный джентльмен, и мы…
– Мы не будем поджигать ваш дом! – крикнул Блинки Ватс.
– Заткнись и дай человеку сказать! – раздалось несколько голосов. Гэннагэн кивнул:
– Вот именно. Мы не будем поджигать ваш дом.
– Но послушайте, – сказал лорд, – я совершенно готов. Все можно без труда вывезти отсюда.
– Ваша честь, прошу прощения, но вы слишком просто на все смотрите. – сказал Келли. – То, что легко для вас, не легко для нас.
– Я понимаю, – сказал старик, ровным счетом ничего не понимая.
– Похоже, у всех нас в последние несколько минут возникли проблемы. У кого с домом, у кого с транспортом, в общем, у каждого свои. Вы понимаете, о чем я говорю. Кто объяснит первым? Келли? Нет? Кэйси? Риордан?
Все молчали.
Наконец, вздохнув, вперед вышел Флэннери.
– Вот какое дело… – начал он.
– Ну-ну, – мягко произнес старик.
9 
