Особенно,... 
109 
Он рванул выключатель у пояса. И в то мгновение, когда река почти уже унесла его в море гаражных и музейных стен, поднялся в воздух.
Взлетев, он завис на месте, потом поплыл по воздуху назад и приметил Паркхилла, который случайно глянул вверх и улыбнулся перемазанными щеками. Дальше, у самых врат, стояла испуганная служанка. Еще дальше, на пристани возле яхты, стоял, повернувшись к Городу спиной, Эронсон – богач нервничал, ему не терпелось уехать.
– Где остальные? – крикнул Уайлдер.
– Остальные не вернутся, – отозвался непринужденно Паркхилл. – Оно и понятно, не правда ли? То есть я хотел сказать – место ничего себе.
– Ничего себе!.. – повторил Уайлдер, покачиваясь в воздушных потоках и беспокойно осматриваясь. – Нужно их всех вывести. Здесь небезопасно.
– Если нравится – безопасно, – ответил Паркхилл. – Мне лично нравится…
А тем временем на них со всех сторон надвигалась гроза, только Паркхилл предпочитал не замечать ее приближения.
– Вы, конечно, уходите, – произнес он самым обыденным тоном. – Я так и знал. Но зачем уходить?
– Зачем?.. – Уайлдер описывал круги, как стрекоза перед первым ударом шторма. Капитана кидало то вверх, то вниз, а он швырял словами в Паркхилла, который и не думал уклоняться и с улыбкой принимал все, что слышал. – Да, черт возьми, Сэм, это место – ад! У марсиан хватило ума убраться отсюда. Сообразили, что понастроили здесь всякого сверх меры. Проклятый Город делает все, а все – это уже чересчур. Опомнись, Сэм!..
Но в этот момент оба они оглянулись, подняли глаза. Небо смыкалось, как раковина. Над головой сходились чудовищные жалюзи. Верхушки зданий стягивались, сближались краями, как лепестки гигантских цветов. Окна затворялись. Двери захлопывались. По улицам перекатывалось гулкое пушечное эхо.
С громовым рокотом закрывались врата. Двойные их челюсти сдвигались, дрожа. Уайлдер вскрикнул, развернулся и рванулся в пике. Снизу донесся голос служанки. Она тянула к нему руки. Снизившись, он подхватил ее. Лягнул воздух. Реактивная струя подняла их обоих.
Он ринулся к воле, как пуля к мишени. Но за секунду до того, как ему, перегруженному, удалось достичь цели, челюсти с лязгом сомкнулись. Едва успев изменить направление, он взмыл вверх по стене заскорузлого металла, – а позади него Город, весь Город сотрясался в грохоте стали.
Где-то внизу закричал Паркхилл. А Уайлдер летел вверх, вверх по стене, озираясь по сторонам.
Небо сворачивалось. Лепестки сближались, сближались. Уцелел лишь один-единственный клочок каменного неба справа. Уайлдер устремился туда. Отчаянным усилием проскочил на свободу – и тут последний стальной фланец, щелкнув, стал на место, и Город полностью замкнулся в себе.
На мгновение капитан притормозил и повис, затем начал спускаться вдоль внешней стены к пристани, где Эронсон все стоял возле яхты, уставившись на исполинские запертые врата.
– Паркхилл, – шепнул Уайлдер, окидывая взглядом Город, стены его и врата. – Ну и дурак же ты! Круглый дурак…
– Все они хороши, – сказал Эронсон и отвернулся. – Дурачье! Глупцы!..
Они подождали еще немного, прислушиваясь к гулу Города, живущего своей жизнью. Алчная пасть Диа-Сао поглотила несколько атомов теплоты, несколько крошечных людишек затерялись там внутри. Теперь врата пребудут запертыми во веки веков. Хищник получил то, что ему требовалось, и этой пищи ему хватит теперь надолго…
Яхта вынесла их по каналу из-под гребня горы, а Уайлдер все смотрел и смотрел назад, туда, где остался Город.
Милей дальше они нагнали поэта. Поэт помахал им рукой.
– Нет, нет! Спасибо, нет. Мне хочется пройтись. Чудесный денек. До свидания. Плывите дальше…
Впереди лежали города. Маленькие города. Достаточно маленькие, чтобы люди управляли ими, а не они управляли людьми. Уайлдер уловил звуки духового оркестра. В сумерках различил неоновые огни. В свежей звездной ночи разглядел свалку мусора.
А над городом высились серебряные ракеты, ожидающие, когда же их наконец запустят и направят к пустыням звезд.
– Настоящие, – шептали они, – мы настоящие. Настоящий полет. И пространство и время – все настоящее. Никаких подарков судьбы. Ничего задаром. Каждая малость – ценою настоящего тяжкого труда…
Яхта причалила к той же пристани, откуда начала свое плавание.
– Ну, ракеты, – прошептал Уайлдер в ответ, – погодите, вот доберусь я до вас…
И побежал в ночь. Туда, к ним.
109 
