Особенно,... 
112 
– Смотри, мы идем по утоптанной тропинке, а недавно, когда мы шли через перевал, мне показалось, что я заметил дымок, вьющийся в той стороне, куда мы направляемся. Пошли скорей, а то дорога превратится в непроходимое болото!
Хочешь не хочешь, придется сделать привал: наступает ночь, а в такую погоду нам далеко не уйти.
Тим первым подал пример. За ним, как хорошо смазанный механизм, зашагала Гунилла, но Ситапаноки, более чувствительная к усталости, чем ее бывшая рабыня, совсем обессилела. Она вся сжалась в комок, ноги ее подломились…
Жиль тотчас оказался рядом с ней.
– Ты больше не можешь идти! Я помогу тебе…
Индианка подскочила, будто укушенная змеей, и пронзила Жиля взглядом, похожим на удар шпаги.
– Нет! Я не нуждаюсь в твоей помощи!
Она попыталась ускорить шаг, но из этого ничего не вышло. Губы на обветренном лице Жиля скривились в жестокой улыбке.
– Не хватало еще, чтобы ты опять задержала нас.
Подхватив женщину на руки, он пустился бежать по следам друга, даже не замечая веса своей ноши, так он был счастлив от своей маленькой победы. Она, однако, была сродни подвигу, поскольку Ситапаноки, приняв оскорбленный вид, не захотела обвить руками шею своего «коня», а с непримиримой яростью скрестила их на груди. К счастью, дымок, замеченный Тимом, был уже недалеко.
На опушке леса прилепилась к скале маленькая ферма. Рядом с ней в скале виднелось отверстие: судя по подпоркам из сосновых бревен, это был вход в шахту. Дом был низкий, приземистый, серого цвета, с маленькой деревянной галереей под навесом. В потоках ливня строение казалось призрачным, но тоненькая струйка дыма ободряюще вилась из трубы. Когда путники подошли ближе, где-то залаяла собака, и тотчас же из отверстия шахты появился мужчина, прикрывающийся от дождя куском брезента, и побежал было к дому, но при виде беглецов резко остановился и повернулся к ним лицом.
Импровизированный зонт-брезент мешал разглядеть черты его лица, но было видно, что он из той же породы людей, что и Тим. Его голос из-под брезента звучал глухо, будто доносился из колодца.
– Мир вам! – провозгласил мужчина таким тоном, словно объявлял войну. – Что привело вас сюда?
– Небо, которое стало водопадом, – ответил Тим. – Мы просим дать нам приют в этом доме, если он ваш: с нами женщины.
– А также и индейцы, как я вижу! – сказал мужчина, не двинувшись с места, точно его ноги пустили в земле корни.
– Вы когда-нибудь видели светловолосых индейцев? – спросил Жиль. – Бывает, приходится надевать то, что находишь. Я – француз… из Бретани. А эта женщина… ну, хватит! Довольно!
Мы укроемся здесь, понравится вам это или нет!
Одним прыжком он вскочил на маленькую веранду, положил там свою ношу и отряхнулся всем телом, как спаниель.
– Меня зовут Тим Токер, – представился Тим, бросив на своего друга неодобрительный взгляд. – Я сын пастора из Стиллборо, что на Потакет-Ривер. Мы нуждаемся в помощи и просим оказать нам гостеприимство.
Из-под брезента показался невыразительный глаз под седой челкой и седая же длинная борода.
– Оказывать гостеприимство велит нам Господь! – пророкотал их обладатель. – Войди в мой дом без опасений. Он открыт для вас, но твой друг, белокурый индеец, мог бы позволить мне решать самому.
– Я не индеец! – взвился Жиль. – Я…
– Ты уже говорил, – прошептал ему на ухо Тим, украдкой больно ткнув друга локтем под ребро.
Перед тем как войти, им, однако, пришлось подвергнуться странной церемонии. Остановившись на пороге своего дома, человек под брезентом поцеловал их поочередно в губы, потом обернулся и сказал, обращаясь к кому-то в доме:
– К нам гости, жена! Согрей воду, чтобы мы могли омыть им ноги, как того требует наш закон.
Жиль вытаращил было от удивления глаза, но Тим уже знал, с кем имеет дело.
– Ты «эмиш», брат? – спросил он, мгновенно разглядев простого покроя черную одежду и очень коротко остриженные волосы, которые открылись его глазам, когда брезент соскользнул с головы хозяина дома.
– Да, я верный приверженец Менно Симонса , – ответил тот. – А это означает, что ты найдешь здесь мир. Входи без боязни, брат мой.
Меня зовут Якоб ван Барен, а это моя жена Марикье, – прибавил он, указывая на существо неопределенного возраста, такое же худое и мрачное, как и он сам. Только просторные юбки и чепец из накрахмаленного грубого полотна указывали на ее пол и отличали от мужа.
Внутреннее убранство домика отличалось крайней простотой и свойственной фламандцам чистотой, которая делала честь хозяйственным талантам Марикье и была поистине невероятной, если учесть, что ее муж проводил большую часть дня в шахте, а она, несомненно, сама обрабатывала маленькое поле и сад, расположенные возле их жилища.
112 
